Сдвиг времени по-марсиански

Форма многих предметов в некоторой степени определялась свободным истечение тонкой струйки расплавленного металла, предоставленного самому себе. Некоторые вещи получились воздушными и имели оттенок утонченности, свойственной паутине. Другие, наоборот, были массивными, имели почти что первобытную тяжеловесность и примитивность. Здесь было поразительное разнообразие форм, особенно если учесть, что на бархатном панно было расположено в общем-то не так уж много предметов. «В принципе, — подумал Фрэнк, — один магазин мог бы купить все, что мы здесь выложили. Если нам не удастся продать все в одном магазине, мы заглянем в другие, но если дела пойдут хорошо, наши изделия будут пользоваться спросом, то нам придется выполнять заказы всю оставшуюся жизнь».

Вместе они загрузили бархатное панно в плетенную корзину. "Мы могли бы кое-то вернуть, продав металл, — подумал Фрэнк, — если случится худшее.

За металлом пойдут инструменты и оборудование. Будут, естественно, некоторые потери, но во всяком случае что-нибудь да получим".

Самый подходящий момент обратиться за советом к оракулу, спросить, что получится из этой первой попытки реализации продукции, но он чувствовал, что сейчас слишком нервничает. Оракул может дать плохой прогноз, а он не будет способным смело встретить его. В любом случае мосты были сожжены; изготовлены образцы, оборудование, мастерская — что бы не болтала по этому поводу «Книга перемен».

«Разве она может продавать за нас наши ювелирные изделия? Она не может принести нам удачу в прямом смысле этого слова».

— Я попытаюсь первым делом убедить Чилдана, — сказал Эд. — Хотя с таким же успехом мог бы начать и с кого-нибудь другого, а потом и ты попробуешь в паре других магазинов. Ты поедешь со мной, не так ли? В грузовичке. Я поставлю его за углом.

Когда они тащили плетенную корзину в кузов пикапа, Фринк подумал, что одному БОГУ ИЗВЕСТНО, является ли Эд, а в равной степени и он, хорошими продавцами.

Чилдану можно что-нибудь продать, но, похоже, что было не плохо сначала поставить ему магарыч, как принято говорить среди торгового люда.

"Будь здесь Юлиана, — подумал он, — она могла бы пойти туда и все сделать, не моргнув глазом. Она красивая, она может заговорить любого, и она, прежде всего, женщина. Ведь в конце-то концов, это женская бижутерия.

Она могла бы в магазине показать эти вещи на себе".

Закрыв глаза, он попытался представить себе, как бы она выглядела, одев тот или иной из браслетов, то или иное ожерелье, как различные предметы шли к ее черным волосам и бледно-матовой коже, меланхоличному изучающему взгляду… в сером свитере из джерси, чуть тесноватом, с серебром на обнаженной верхней части груди, которая поднималась бы и опускалась при каждом вздохе и выдохе.

Боже, он так ярко представил себе ее в своем воображении как раз в эту минуту, как она своими сильными тонкими пальцами поднимает каждый из сделанных им предметов, осматривает его, отбрасывает назад голову, подняв вещь повыше, чтобы взглянуть на нее получше. Она, с ее хорошим вкусом, могла бы даже подсказать ему, что он должен делать; находясь рядом, когда он работает.

Больше всего к лицу ей были серьги, яркие, свободно висящие, особенно из красной меди. Волосы, скрепленные сзади заколкой или коротко подстриженные, чтобы были видны шея и уши. «Мы могли бы использовать ее фотографии и для рекламы, и для показа своей продукции». Они уже как-то раз обсуждали с Эдом возможность подготовки продукции для того, чтобы можно было бы посылать проспекты продукции по почте в магазины в других районах мира.

Она выглядела бы потрясающе: у нее отличная, очень здоровая кожа, без пятнышек и морщинок, прекрасного цвета. «Согласилась бы она, если бы мне удалось ее разыскать? Неважно, чтобы она обо мне подумала. Наши личные взаимоотношения не должны иметь никакого значения, это должны быть чисто деловые отношения. Черт, зачем мне фотографировать ее самому? Мы бы наняли профессионала-фотографа. Это бы ей весьма польстило. Она всегда была чересчур тщеславна. Ей всегда нравилось, когда люди глядели на нее, восхищались ею, все, кто угодно. Я полагаю, таковы почти все женщины. Они всегда жаждут, чтобы на них обращали внимание, тут они как дети».

Он хорошо помнил, что Юлиана никогда не могла выдержать одиночества.

Она заставляла его всегда быть возле нее, делать ей комплименты. Маленькие дети ведут себя точно так же. Они чувствуют, что если их родители не следят за тем, что они делают, значит, то, что они делают, неважно.

Несомненно, она подцепила себе какого-нибудь парня, который сейчас любуется ею, говорит ей, какая она красивая, какие у нее ноги, гладкий, ровный живот…

— Что с тобой?

Эд смотрел на него.

— Ты нервничаешь?

— Нет, — ответил Фринк.