Сдвиг

Как бы то ни было, прятаться здесь было негде по-любому. И бежать тоже некуда. Ветвистые слепящие молнии били спереди, сзади, справа и слева так, что Пете в какой-то миг показалось, что он заключен в сверкающую и грохочущую камеру-клетку, из которой нет выхода. «П… ц тебе, Сибарит, – подумал он, присаживаясь на корточки. – Влетел, как лох в ощип. Молись».

Однако пока вспоминал слова молитвы, интенсивность молний пошла на спад, и вскоре они пропали совсем. А еще через десять минут решившийся двинуться вперед Петя вышел к крайним домам микрорайона.

Первую странность он заметил сразу же, еще на подходе. Две хорошо ему знакомые девятиэтажки, возведенные примерно во второй половине семидесятых годов прошлого века и совсем недавно капитально отремонтированные, нынче смотрелись так, словно за последние тридцать лет ни один строительный рабочий не подходил к ним ближе чем на километр. А жители дали слово не заниматься своим жильем принципиально, назло властям. И сдержали его.

Потемневшие и облезлые от дождей и ветров бетонные панели. Заросшие грязью и пылью оконные стекла (там, где они вообще сохранились, потому что многие оконные проемы зияли пустотой или были заколочены фанерой). И – да, мама дорогая, – деревья! Деревья на крышах, трам-тара-рам! Это что такое вообще?

Последний раз Сибарит был здесь месяца три назад, в самом начале лета, и прекрасно помнил, как выглядели девятиэтажки. Как две конфетки в красивых блестящих фантиках они выглядели после капремонта. Сверкали новыми пластиковыми окнами, свежей краской и штукатуркой. И что должно было произойти, чтобы за каких-то три месяца превратить их в такое? Нет, Петя, конечно, знал, русский человек способен на многое. Особенно ежели он, к примеру, в запое. Но чтобы два девятиэтажных шестиподъездных дома одновременно отправились в безудержный и беспощадный трехмесячный запой? Это было слишком. Даже для России. И даже для этого города и этого микрорайона.

Невольно сбавив шаг, Петя приблизился к домам еще на полсотни метров. Теперь он заметил и другие странности.

К примеру, исчезла хорошо протоптанная местными жителями среди травы и лопухов широкая тропинка – пешеходная артерия, соединяющая через бывшее вертолетное поле данный микрорайон с другим районом города, чьим основообразующим хребтом являлась улица Приречная.

Куда-то делись относительно свежие кучи всевозможного хлама, которым в силу близости к многоэтажным жилым домам была особенно завалена эта часть пустыря.

Да и самих домов вроде бы стало меньше. Он не мог вспомнить точно, но, кажется, раньше справа и слева от этих первых двух старых девятиэтажек и чуть дальше из-за деревьев выглядывали крыши нескольких двенадцатиэтажных зданий и, как минимум, одна двадцатичетырехэтажная башня. Теперь же крыш было только две, а башню он и вовсе не наблюдал. Правда, туман вокруг рассеялся не окончательно, и, возможно, причина была именно в этом…

«Ага, – сказал он сам себе, – в этом. Как же. А тишина? Ни машин, ни голосов. Даже ворон не слышно».

Захотелось немедленно повернуть назад и покинуть жутковатое место, пока при памяти и ветер без камней. Он даже остановился и некоторое время обдумывал соблазнительную мысль. И, обдумав, все-таки двинулся дальше. Реальные менты за спиной и не менее реальная перспектива сесть на пару-тройку лет (он догадывался, из-за какого дела его пасут, и понимал, что при галимом раскладе ему не отмазаться) оказались страшнее неизвестности впереди. К тому же Петя Сибарит обладал целым букетом отрицательных человеческих качеств, включая жадность и полное отсутствие чувства преданности чему бы то ни было, но никогда не был трусом. В том смысле, что умел преодолевать страх, если это было необходимо.

Однако далеко пройти не удалось.

Продравшись сквозь плотные, уже начавшие по-осеннему жухнуть заросли лопухов, вымахавших за лето почти по грудь, Петя на ходу обернулся через плечо, чтобы оценить обстановку сзади, и поэтому не заметил, что его левая нога, делающая очередной шаг, ступает в пустоту.

Падать было не больно, но неприятно.

Овраг глубиной около двух с половиной метров с глинисто-песчаными обвалившимися склонами и не высохшей, вероятно, после последнего дождя грязью на дне. Петя скатился в него довольно мягко и совсем не пострадал, если не считать перепачканной одежды и ущемленного самолюбия. Несмотря на свои сорок восемь и намечающееся брюшко, Петя Сибарит считал себя ловким человеком с отменной координацией движений. Что, в общем-то, соответствовало истине. А как же иначе? С плохой координацией фартовым вором не стать. Петя же считал себя фартовым и гордился этим.

– Вот же..! – сказал он, сел и, не глядя, оперся на руку, чтобы подняться.

Пальцы немедленно ощутили под тонким слоем мокрого глинистого песка что-то круглое и не слишком устойчивое.

– Это что за хрень? – пробормотал Петя, тремя небрежными движениями разгреб песок и отшатнулся.

Темными провалами глазниц на него таращился человеческий череп.