Сделка страсти

– У нас не будет никакой свадьбы осенью, – сквозь зубы проговорила Мег, – и на Рождество, и вообще у нас никогда не будет свадьбы. А что касается моих отношений с мужем, то это никак не ваше дело.

Встретив спокойный и уверенный взгляд Питера, Мег так сильно захотела дать ему пощечину, что лишь какая-то нечеловеческая сила в последний момент удержала ее.

– Я говорил отцу, что вы достаточно упрямы. Думаю, мне следовало сразу приступить к первоначальному плану.

– Ну и приступайте к нему, – бросила она, совсем не думая об угрожающей ей и Джеффри опасности, – а сейчас я хочу, чтобы вы покинули мой дом.

К ее удивлению, он согласно кивнул и поднялся.

– Хорошо, я уйду. Но имейте в виду, я приходил к вам только затем, чтобы предупредить: я вернулся в город, и все теперь пойдет по задуманному мной и отцом плану.

– Убирайтесь вон, – взорвалась Мег и, вскочив со стула, распахнула заднюю дверь, – и не возвращайтесь! Если я вас еще раз увижу около моего дома, то непременно вызову шерифа. Я клянусь, что сделаю это.

Питер спокойно взял шляпу и вальяжной походкой направился к двери.

– До скорой встречи, дорогая, – проговорил он, подошел к Мег и злорадно рассмеялся. – Я не заставлю вас долго ждать.

Махнув рукой на прощание, он быстро шагнул в холодную темноту ночи. Мег захлопнула за ним дверь и еще долго слышала его удаляющийся зловещий, мерзкий смех.

* * *

В субботу, только чуть рассвело, она была уже на ногах. Наспех позавтракав, Меган вышла из дома и, оседлав лошадь, поскакала в лагерь Джеффа.

«Воможно, Питер прошлым вечером солгал, – думала девушка. – Джефф ни за что бы не уехал на четыре дня, не предупредив меня. Конечно же, я найду его там».

Но если нет? А что, если его действительно не окажется там? Ведь тогда к вечеру всему городу будет известно, что она так мало знает о собственном муже. Можно себе представить, как обрадуются сплетники, когда услышат, что уже после двух недель брака госпожа Уэлсли не может уследить за своим супругом. А что тогда говорить о подозрениях Питера, которые после этого случая, без сомнения, возрастут?

Вдруг, не уверенная, что застанет Джеффри в лагере, Мег натянула поводья и остановила лошадь. Может, и впрямь передумать и оставить эту безрассудную идею? Но, боролась она сама с собой, ей нужно, нет, просто необходимо поговорить с Джеффом, сказать ему, что Питер вернулся, и предупредить об угрозах, брошенных этим ужасным человеком прямо ей в лицо.

Мег сидела на лошади, смотря без всякого интереса по сторонам и в который раз задаваясь вопросом: что же ей делать? «Черт бы тебя побрал, Джеффри, за то, что поставил меня в такое чудовищное положение. Жил бы ты со мной как нормальный муж, тогда бы ничего и не случилось».

«Если бы ты вела себя как нормальная жена, то, наверное, он не расстался бы с тобой ни на минуту», – прошептал ее внутренний голос.

– И это правда, – призналась она себе вслух. – Но сейчас изменить все равно уже ничего не удастся.

«Может, лучше отправить в лагерь записку? В этом случае, если Джеффа и не окажется там, мне не придется краснеть, когда один из его работников, осклабясь, сообщит, что хозяина нет на горе. Но тогда, – ерзая в седле, думала девушка, – всем станет известно, что госпожа Уэлсли послала записку мужу, когда тот в действительности был в ста милях от города».

Мег удрученно покачала головой и повернула лошадь назад. Это был слишком большой риск для нее. Она просто не могла дать лишнее подтверждение подозрениям Фарнзвортов. Ей стоит подождать до вторника, когда Джефф вернется из Портленда, – конечно, если он не заедет еще куда-нибудь. А пока следует надеяться, что Питер будет держаться от нее подальше.

Понемногу успокаиваясь, Мег задумалась над письмом, написанным портлендскому ювелиру. Ей все еще тяжело было расставаться с семейными реликвиями, подаренными матерью перед смертью, но другого выхода спастись от преследований Питера у нее не оставалось. «Нужно действовать, как можно скорее действовать», – твердо приказала себе девушка. И теперь, когда все показалось не столь уж и сложным, Мег, словно шальной ветер, помчалась на почту.

Нескончаемо долгий уик-энд все-таки подошел к концу. За три дня, проведенные дома в одиночестве, Мег лишь единственный раз вышла на улицу, и то затем, чтобы побывать на воскресной службе в церкви. Коротая светлое время суток за книжкой или какими-нибудь глупыми занятиями по дому, она то и дело с опасением думала о предстоящей ночи. Именно тогда, когда она лежала в холодном поту, раскинув по постели руки, ее оставляли силы и храбрость. Каждое легкое дуновение ветерка воспринималось как попытка кого-то приоткрыть входную дверь, а чуть слышное поскрипывание дома – как чьи-то приближающиеся грозные шаги. И в таком вот страхе она сторожила свою бессонницу, боясь внезапного появления этого отвратительного человека – Питера Фарнзворта.