Сделка

Сержант переборол себя, подвинул стул и сел. На его молоденьком лице отчетливо читалась усиленная работа мысли. Сержант пытался сообразить, за какой такой нуждой пригласили его в это здание. Ведь каждому известно: ФСК, она же КГБ, просто так никого в гости к себе не зовет. Уж если позвали, то жди беды.

— Ну, Медведев, — Проскурин сцепил пальцы рук в рыжий кулак, навалился на стол грудью и, пытливо глядя сержанту Леше в глаза, ласково, по-дружески, спросил: — Что имеешь рассказать интересненького?

— Да я, товарищ майор, собственно, и не знаю.

— Да брось ты, — Проскурин хмыкнул. — А товарищ вот, — кивок в сторону Алексея, — утверждает, что ты у нас — кладезь ценнейшей информации.

— Что-то не пойму я, товарищ майор, — наконец нашелся сержант.

Проскурин выпрямился, откинулся в кресле и посмотрел на Медведева с любопытством:

— Ты где звание-то получал, сержант? В армии небось?

— В армии младшего дали, — сообщил тот и неуверенно улыбнулся. — А уж когда в отделение пришел, там сразу сержанта получил.

— Оно и понятно, — Проскурин хохотнул. — Ладно, рассказывай мне, голубь сизый, что сегодня на площади-то видел.

Алексей приподнял голову и тоже посмотрел на стража порядка. Тот от двух этих пристальных взглядов совсем растерялся. Довольно толково сержант Леша описал их встречу на автовокзале, а затем перешел к происшествию на площади.

— Ну вот, — продолжал говорить он, глядя на Проскурина преданно, по-собачьи. — И когда вот товарищ отскочил за почту, тут наши встряли. Ну знаете, Володька Шелепин, Серега Буненков!

— А они-то чего полезли? — прищурился Проскурин. — Что этой шантрапе-то нужно?

— Ну они, понимаете, товарищ майор, подумали, будто приезжие к нашим задираются, а мы с ними все-таки с детства вместе, в один детский сад ходили. И потом в одной школе… Вот й решили выручить.

— Ну и как, выручили? — поинтересовался Алексей. Он ничуть не сомневался в исходе сражения.

Страж порядка только вздохнул.

— Понятно, — кивнул Проскурин. — Так, говоришь, этот высокий лейтенант тебе удостоверение показал? Ты его хорошо разглядел-то?

— Так точно, товарищ майор, — смущенно улыбнулся Медведев. — У меня зрительная память отличная. Если один раз увидел, то все, запомню на всю жизнь.

— И откуда он?

— У него написано «из особого отдела штаба округа».

— Вон как. Точно? Ничего не путаешь?

— Да у меня глаз алмаз, — хмыкнул сержант Леша. — Точно все разглядел.

— Давай-ка, опиши мне этого особиста.

Страж порядка быстро и достаточно толково составил словесный портрет одного из людей Сулимо.

Проскурин записал, пробежал написанное глазами, хмыкнул одобрительно:

— Молодец, Медведев, соображаешь. Глядишь, и до старшины дорастешь. Ну ладно, ты вот что. Сейчас дуй в свое отделение, а по дороге как следует по сторонам смотри. Если заметишь кого-нибудь из этих ребят, сразу мне сюда звякни. Понял?

— Так точно, товарищ майор, — кивнул тот. — Понял.

— Ну, давай иди.

— Есть, товарищ майор. — Сержант Леша козырнул и быстро выскользнул из кабинета, радуясь в душе, что обошлось.

— Всем бы хорош парень, — вздохнул Проскурин, когда за Медведевым закрылась дверь. — Одно худо: робок больно уж.

«Зато ты, я смотрю, не из стеснительных», — подумал Алексей неприязненно. Проскурин ему не нравился, активно.

— Ты пиши-пиши, — кивнул фээскашник.

Алексей вздохнул и вернулся к прерванному повествований. Он добрался как раз до половины, когда телефон на столе взорвался неприятным, язвительным звонком.

Проскурин снял трубку.

— Слушаю, — без всякого интереса сказал он.

Алексей оторвался от записей и поднял глаза, внимательно наблюдая за реакцией рыжего набоба. Тот помолчал, а затем кивнул.

— Никого, говоришь? — Проскурин стрельнул взглядом в сторону посетителя. — А ты внимательно смотрел-то, Медведев? Или, может быть, у тебя опять от волнения в глазах застит? Нет, «может быть, пропустил» тут не устраивает. Ты уж давай дельно излагай. Значит, точно никого. Ну ладно, — Проскурин бросил трубку на рычаг, снова сцепил пальцы в кулак и в упор, тяжело глянул Алексею прямо в глаза. — Ну, что скажешь, мил друг? Медведев никого не заметил. Никто тебя не караулит, убивать, судя по всему, не собираются.

— Они где-то здесь, — сказал Алексей. — Я знаю. Может быть, прячутся.

— Может быть. Ты ведь военный, должен понимать: у нас, как и у вас, «может быть» в расчет не принимается. Тут дело обстоит так: либо эти «особисты» где-то поблизости, и тогда ты, возможно — заметь, я не говорю «точно», а говорю «возможно», — Проскурин поднял узловатый палец, — возможно, ты рассказываешь что-то похожее на истину. Скорее всего у страха глаза велики, и твое происшествие имеет вполне разумное объяснение. Либо, — он развел руки в стороны, — никого рядом нет, и тогда с тобой следует разбираться особо. Что скажешь?

Алексей пожал плечами.

— А что я должен сказать? — вопросом на вопрос ответил он. — Верить или нет — ваше дело. И разбираться во всем этом вам сподручней, чем мне. Одно знаю точно: если я выйду из этого здания, меня убьют. А если меня убьют, вам уже ничего и никогда не удастся доказать.