Сделка

— Ничего себе, братец, ты плыл. — Фээскашник уважительно посмотрел на попутчика. — Километров, по-моему, двенадцать, а то и побольше. Да в ледяной воде. Молодец. Как только жив остался, не пойму.

— Вот и я не пойму. — Алексей вновь заперхал и болезненно сморщился. — Хотя насчет жив — это еще бабушка надвое сказала.

— Ты брось, — Проскурин ободряюще подмигнул. — Сейчас мы этот лесок объедем, посмотрим на аэродром, и я тебя прямиком на больничную коечку доставлю.

— Может быть, лучше мне с тобой покататься? — В глазах Алексея скользнуло что-то, похожее на тревогу, — Боязно мне, майор. Люди Сулимо меня и в милиции вычислили, и в электричке потом достали. Так что вполне могут и больницу разыскать.

— Ха-ха, это дулюшки, — Проскурин зло усмехнулся. — Тут больниц — до хрена и больше. Им месяц придется копаться. У нас же знаешь как справочная работает. Никто ни про кого ничего не знает. И определим мы тебя в отдельный уютный боксик. Я вечерком наведываться буду, приглядывать. А днем сунуться они не решатся. Объяснять ведь придется: кто такие, откуда, зачем ты им.

Тут Проскурин осекся. Он вспомнил про классные документы и прикинул, что, вполне возможно, у широкоплечих горилл есть в запасе еще какая-нибудь грандиозная каверза. Скажем, второй комплект корочек: МВД или местное отделение милиции. Допустим, приходит днем человек из угро и заявляет, что хотел бы снять с раненого показания. Врачам ведь, по большому счету, все равно, а тут как-никак представитель власти. В случае особой надобности этим ребятам и постановление прокуратуры о допросе могут состряпать. Наверняка у них база где-то поблизости. Куда-то же они дели самолеты. Смотаются, возьмут новый комплект фальшивых документов и в больничку. А там, ясное дело, охрану не выставишь. Тут уж что-нибудь одно: или тайна, или пост.

Трясясь по ухабистой дороге, Проскурин думал о том, что шансов у них, оказывается, даже меньше, чем ему показалось на первый взгляд. Он потер шею, оценивая ситуацию. Если верить рассказу летчика — а с чего теперь ему не верить? — то парни эти, кем бы они там ни были, реагировали на обстановку моментально. Вылез Семенов из этой своей речки-вонюч-ки, добрался до хижины деда — ну, скажем, за все про все двадцать минут, пока обсох, поел, пока дед сбегал за милицией, да в милиции еще полчаса, итого час, — а тут уж и гости на пороге. Да не просто так, а с автоматиками. Явно знали, куда шли. Утечка информации скорее всего шла из самого отделения. Люди позвонили проверить, действительно ли Семенов Алексей Николаевич — летчик, да что с ним случилось, да трали-вали. Ну а там, пока разводили всю эту бодягу, кто-то звякнул кому надо. Значит, минут за пятнадцать-двадцать хлопчики успели собраться, запрыгнуть в вертолет и долететь до точки. Шустрые, как кролики.

Впрочем, все могло быть совсем не так. Семенова Алексея Николаевича вполне могли выследить, пустив по берегу розыскную собаку, а затем вызвать «чистильщиков». Но какому профессионалу придет в голову, что нормальный мужик — не спортсмен, а летчик, в общем-то, не привыкший к подобным физическим нагрузкам, — полночи пропехав через лес и получив затем серьезную рану, сумеет проплыть в ледяной воде без малого двенадцать километров — Проскурин вспомнил, что этот момент в рассказе летчика удивил его самого, — и не умереть от переохлаждения, потери крови и прочей напасти? Точно, никакому.

Стало быть, дальше. Скажем, пустили по его следу нюхача. Прошелся он по берегу, отыскал следы, выяснил, в какую хату Семенов вошел. Казалось бы, чего проще, заходи следом и кончай и летчика, и старичка. Уж если они так запросто пристукнули двоих милиционеров и тяжело ранили третьего, со старичком бы у них вообще никаких проблем не возникло. В одиночку, запросто. Но они вызывают вертолет. Зачем? А затем, ответил сам себе Проскурин, что к моменту появления этого самого нюхача Алексея либо забирали, либо он уже сидел в отделении. Выходит, как ни крути, за все про все минут пятнадцать понадобилось ликвидаторам, чтобы до городка добраться. Если же учесть, что садился вертолет не на главную площадь, а где-то на краю поселка, скорее всего на поле, и убийцам пришлось проделать весь путь пешком — а это три-четыре минуты как минимум, — то по всему выходит, что взлетали они максимум километрах в двадцати пяти от Старошахтинска. Любопытно.

Проскурин хмыкнул и повернулся к Алексею. Тот сидел, обмякший, словно мешок с мякиной. Руки как-то очень неестественно свисали между сиденьями, лицо побледнело и покрылось крупными горошинами пота. Майор даже испугался сперва, что попутчик умер. Он немного сбросил скорость и коснулся плеча Алексея. Тот моментально открыл глаза и незряче уставился перед собой.

— Что, уже приехали?

— Да нет еще пока. Слушай, я у тебя уточнить хотел, сколько ты в этой милиции просидел?

— А-а, — Алексей вновь закрыл глаза, голова его начала клониться на грудь, но он тут же взял себя в руки, встряхнулся. — минут двадцать пять, может быть, тридцать.

— Значит, двадцать пять — тридцать? Так-так.