Сделано в ССССР Роман с китайцем

Возможно, никакого расчета, лишь желание быть нужной. Или же благодарность, чужая душа потемки. Но возле беспамятного Гагарина хлопотала и бывшая жена, Ирина. Взяла с собой нового мужа

Петренкина, угрюмого молчаливого мужика в черной рубашке, державшегося всегда настороже. Впрочем, достаточно показушно ухаживала, бросая взгляды в сторону вип-салона, где Дана кутила с особо приближенными.

Отдельным рейсом доставляли оркестр "Виртуозы барокко". Счастливые братья Самохин и Королев реализовывали творческие амбиции, составляя культурную программу празднеств. Дорвались до бесплатного. Особенно усердствует Михаил Александрович Самохин – ведь его бессменная солистка Таня должна наконец показать себя во всей мультиинструментальной красе. Теперь, когда весь оркестр, можно сказать, у нее под каблуком, грех не воспользоваться и не выстроить всю деятельность "Виртуозов" под себя. Таня мечтает записать пластинку, лучшего времени для репетиций вряд ли представится. Таня распечатывает в копировальном аппарате ноты, подговаривает Михаила

Александровича арендовать аутентичный клавесин. Кажется, он называется, вирджинал. Тогда пластинку можно назвать "Like a virgin"

– смешно. "Кто хиппует – тот поймет", цитату считает и обязательно купит. Таня придумала пластинку, сплошь состоящую из цитат, переходящих одна в другую. Лоскутное одеяло, палимпсест. Самохин крякает от удовольствия, просит бонусом включить Сибелиуса.

– Послушай, какой Сибелиус? Оставь эти скандинавские заморочки для кого-нибудь еще. Или хотя бы для следующей пластинки.

Ибо Таня мечтает уже и о втором диске тоже.

18.

Александр Юрьевич Королев тоже ведь прихватил с собой актрису недюжинного дарования – Катю. Эти счастливые семейные пары – зависть да заглядение, никогда не поймешь, на чем все держится. Ходит и на эту свою Катю надышаться не может. А та – истинная императрица, положила глаз на Танин оркестр. Ей, актрисе, тоже реализовать себя хочется. Да под музыку. Для голоса с оркестром.

– Может быть, ораторию Оннегера про "Жанну Д'Арк"?

Проблема в том, что у Оннегера в партитуре нет таких соло, которые устроили бы пассию Михаила Александровича Самохина, как бы на него ни давил Александр Юрьевич Королев, как бы ни призывал уехать Катю

"в Саратов, к тетке, в глушь", брат его единоутробный остается непреклонным: раз уж дело касается главной женщины его жизни…

– Когда я ем, я глух и нем. Понятно? То-то же…

То есть на лицо очевидный конфликт интересов, глубинное противоречие между двух братьев. Генка Денисенко, с которым Александр Юрьевич да

Михаил Александрович повадились в покер играть, пытался друзей привести в чувство, настроить на конструктив. Но нужно хорошо знать характеристики знаков зодиака, для того чтобы понять – в случае с

Самохиным и Королевым любые увещевания бесполезны: не свернуть братьев с выбранного пути, хоть ты тресни.

Сам Генка хорошеет не по дням, а по ночам, так как теплыми тропическими ночами Генка купается и пристает к оркестранткам с поползновениями "духовного плана". Отступившая депрессия включила в его половозрелом организме такие мощные силы, что ни одна первая скрипка, ни даже альт или, тем более, виолончель, отказать ему не в состоянии.

Денисенко словно бы наверстывает упущенное время, отрывается, компенсируя вынужденное "монашество", объясняя это необходимостью новой любви (с очкастой змеюкой Женей покончено), которая должна окончательно вернуть его к жизни. Во время репетиций, дни напролет, он спит, спит под музыку барочных композиторов, спит под Генделя и

Перселла, транскрибированного Бриттеном, спит под Бартока и струнного Шостаковича, которого снова заказала Дана.

19.

Дана держится отдельно. Вместе с двумя прихваченными из города подругами, дамами из высшего общества (у каждой – по комплекту чемоданов и отдельному гувернеру, он же повар, он же (при необходимости) шофер-массажист, он же верный и ненасытный любовник), они воркуют на большом балконе второго этажа (выход из спальни под бархатным бордовым балдахином). При желании на балконе этом

(мраморные колонны, пальмы в кадках, журчащие фонтанчики с пошлыми фигурками кувыркающихся дельфинов и озорных купидонов) можно разместить несколько оркестров, таких как "Виртуозы барокко". Но пока Гагарин отдыхает, здесь, в шезлонгах, принимают воздушные ванны три профессиональные хабалки.

Иногда к ним забегает расторопный Аки, чувствующий ответственность за всеобщий комфорт и благоденствие. В отсутствие Олега Аки считает себя хозяином чудесного острова – ведь он вложил в его покупку и обустройство столько личных сил, что отныне Церера стала ему родиной, малой родинкой, пробуждающей в жилистом китайце странную, малороссийскую какую-то сентиментальность.

Вылет хозяев и гостей назначили на девятое февраля. То есть накануне гагаринского юбилея. Все время, пока Олег занимался душой, затем, заболев, занимался подзапущенным телом, Аки метался между островом и городом, едва ли не по нескольку раз в сутки. Следил за отправкой мебели и продуктов, отправкой факсов Бьорк и боевой готовностью культурной программы (читай оркестра).