Сделано в Швеции

Четыре маршрута отхода, ведущие к четырем круговым развязкам, каждая с четырьмя новыми ответвлениями, так что территория поисков включала в целом шестьдесят четыре возможных маршрута отхода.

В дверь позвонили.

Лео набросил на аквариум одеяло, закрыл крышку инструментального ящика с четырьмя автоматами.

Звонок повторился.

Он встал, бросил взгляд на парковку и на шоссе из центра Скугоса. Пусто. На подъездной дорожке тоже пусто. Он тихонько вышел из спальни, закрыл дверь, отрезав тяжелое дыхание Аннели, прошагал к входной двери, наклонился к глазку.

Феликс. Только сейчас Лео ощутил свое внутреннее напряжение, свою готовность.

– Вы вроде в город собирались? Спустить тысчонок пять, потому что заслужили?

– Мы так и не добрались до “Бешеной лошади”. Яспер двинул в какой-то подпольный клуб, а Винсент подцепил девчонку. Переночевать пустите?

Лео открыл дверь и, приложив палец к губам, кивнул на дверь спальни, потом снял одеяло с аквариума и бросил Феликсу, который, не раздеваясь, сел на диван.

– Что это за хрень? – спросил Феликс, взяв со стола чертеж.

– Следующее дело.

– Где?

– Коммерческий банк. Сведмюра. А теперь спать.

– Спать? Давай выпьем, братишка! За финансовую независимость!

– Дело не в деньгах.

– А как насчет аквариума? Он же полон до краев!

– Главное, чтоб ни одна сволочь никогда больше не могла нами командовать. После этого дела тебе, мне и Винсенту уже не придется от кого-то зависеть.

Феликс смотрел на старшего брата, который, стараясь избежать дальнейших вопросов, отошел к окну, приподнял жалюзи и глянул наружу.

– Лео?

– Что?

– Не пойму я, как ты, блин, можешь тут жить.

По голосу Лео слышал, что брат пьян. Но вопрос был искренний.

– Иной раз знаешь каждый куст, каждую лестницу.

– Я о том и толкую!

– Мы здесь выросли.

– Да, выросли – ты добровольно сюда вернулся!

Какой-то автомобиль на парковке дал задний ход

и развернулся. Велосипедист проехал по туннелю. В остальном вокруг царил покой, как бывает лишь в часы между последним выпуском новостей и доставкой утренней газеты.

– Мы съедем отсюда.

– Все-таки не пойму, зачем ты вернулся.

– Иногда так надо.

– Но сюда!

– А потом мы сможем переехать. Еще раз. По-настоящему. Аннели хочет дом. И я… Я уже подсмотрел один.

– Дом?

– Угу.

– Будешь стричь лужайку? Ты?

– Нет там лужайки. И подвала нет. В том-то и штука.

Первое ограбление, совершенное четверкой новичков. Код сейфовой двери, которую он не принял в расчет, и вместо десяти миллионов в итоге всего один.

Но в следующий раз все пройдет без сучка и задоринки.

Лео помедлил у окна гостиной, усеянного каплями дождя, – за окном раскинулся Скугос, южное предместье Стокгольма, с одинаковыми многоквартирными башнями, какие в шестидесятые и семидесятые годы строили повсюду в Швеции.

Этот асфальт был всем его миром.

Тогда Часть первая

8

Мрак позднего зимнего вечера и большие пятна белого, бурого и серого снега на асфальте, пар, вылетающий изо рта, когда он считает собственные глубокие вздохи.

Он без пальто. И все-таки не мерзнет. Они уже некоторое время носились по лестницам, вверх-вниз, вверх-вниз, и лоб и щеки у него блестят от пота. Он проводит руками по лицу, потом вытирает влажные ладони о штаны.

Трехэтажное здание, такое же, как остальные. Лофтвеген, 15. Пять ступенек до двери. Он поворачивает голову, смотрит на соседний подъезд, Лофтвеген, 17, и на своего соперника, который стоит там и смотрит на него.

Феликс. Младший брат, семилетний, первоклашка.

Лео приподнимает руку, бросает взгляд на запястье. Светло-коричневый кожаный ремешок и циферблат с красными стрелками, короткими, некрасивыми. Ничего, когда у него будет много денег, он купит себе новые часы, да такие, что все обзавидуются.

Он ждет. Секундная стрелка минует девять. Десять. Одиннадцать. Он взмахивает рукой.

– Старт!

Ровно на двенадцати он срывается с места, бежит. Распахивает подъезд под номером пятнадцать, меж тем как Феликс открывает семнадцатый.

Перепрыгивая через две ступеньки, от двери к двери, с рекламными листовками в руке, Лео доставляет жильцам пачки из семи разных листовок семи разных компаний, укомплектованные дома, на полу гостиной.

Он открывает первую почтовую щель, бросает взгляд на красную стрелку часов. Двадцать четыре секунды, чтобы взбежать по лестнице на самый верх и доставить первую пачку. На каждом этаже четыре почтовые щели, которые надо открыть пошире, чтобы листовки не застряли. По одной пачке за раз и как можно быстрее. Крышки захлопываются, едва он убирает руку и мчится к следующей щели, черные шнурованные башмаки топают по полу.

Он прожил здесь всю жизнь. Десять лет. Южное предместье Стокгольма под названием Скугос, тысячи одинаковых многоквартирных башен.

Подъезды почти одинаковые, но не совсем. Имена, запахи, звуки – разные. Нередко в квартире кто-то есть, смотрит телевизор. Иногда там слушают музыку, басы и верхние частоты летят в открытую щель.