Сделай что сможешь 3. Развивая успех

Краем глаза я заметил поднесённый канделябр с горящими свечками и повернул голову. Сухонькая старушка стояла рядом и напряжённо разглядывала моё лицо. Тут у меня конкретно защипало глаза. Пытаясь скрыть своё смущение, я поздоровался и спросил:

— Здравствуй, Пантелеевна. Говорят, пирожки ты уже не печёшь?

Взгляд старушки засветился радостью, и она, улыбнувшись, покачала головой:

— Для вас, Александр Владимирович, уж расстараюсь.

От её слов повеяло чем-то таким родным и близким, что я ещё больше растерялся, а по лицу потекли слёзы. И ощущения накатили своеобразные: я наконец-то дома, я вернулся, рядом родные люди, которые меня любят и будут любить несмотря ни на что, и... я всё сделаю, чтобы они были счастливы.

Ёклмн... Неужели в моём подсознании ещё и Патрушев-младший поселился, до кучи к Мишке? Ой, Саша, ой! Три в одном — это, конечно, круто, но лучше бы твоё подсознание оставалось девственно чистым.

Дальнейшее быстро стало напоминать бедлам во время пожара. Ксения Георгиевна всплеснула руками и, посетовав на забывчивость, послала девиц накрывать на стол, а заодно и гостей раздевать-обихаживать. Так и завертелось: девки носятся, Пантелеевна свечи в гостиной одну за другой зажигает, торжественную иллюминацию устраивает. Тётя суетится: то мальчишек своих подросших, "моих" двоюродных братьев, нам представляет, то подгоняет девок и приказывает, что ещё принести.

Я в этой суматохе успел познакомить её с Софьей Марковной, ну а через четверть часа мы уже сидели за столом. С одной стороны — Ксения Георгиевна с детьми, напротив них — я с Софой, ну а сбоку — пристав. Это, как понимаю, одна из приятных сторон его судебной службы, длительность поездки почти всегда компенсируется вечерним застольем за счёт хозяев.

Естественно, мне пришлось много и красочно рассказывать и о смерти "папа́", и о своей жизни в Сибири. Опять винился, что за полтора года ни одной весточки не прислал. Ну а что? Сначала об "отце" горевал, думал, скоро в Питер уеду, зачем писать. Потом дела навалились. Про кузню Потапа поведал, про нападение бандитов, про то, что два завода у меня теперь в Красноярске имеются, а вскорости и третий поставлю. Тётя иногда ахала, слушая рассказ, пристав крякал и крутил ус, а двоюродные "брательники", широко раскрыв глаза, смотрели на меня, как на эпического героя.

Надеюсь, с отвлечением внимания я не переусердствовал, всё же полтора года не писать письма родственникам — это как-то...

Утром, перед завтраком, зашёл к Софе спросить, что она вчера почувствовала в экстрасенсорном плане, и застал её за раскладкой разных снадобий на столе.

— Что делаешь?

— Оцениваю варианты лечения.

— Какого лечения?

На меня недоумённо взглянули.

— У Ксении Георгиевны недуг глаз. Я дома представила, что бы это могло быть, взяла с собой кое-какие лекарства, но теперь вижу, их недостаточно. Необходимо твою тётушку в Петербург везти, ей длительный уход нужен.

Во ты, Сашок, лопух-то! Анастасия Георгиевна — тётка, живущая в Петербурге, — о болезни сестры подробно рассказывала, но о лечении ты тогда даже и не подумал, голова другим озабочена была. А Софа, получается, всё запомнила и сделала выводы, и по результатам этих выводов заранее подготовилась к любому развитию событий. М-да, минус тебе за невнимательность.

— Ты бы ещё Пантелеевну осмотрела, у неё боли грудные.

Софа улыбнулась и посоветовала мне не лезть в чужие дела, а то, мол, и без сопливых скользко. Судебный пристав уехал после завтрака, а мы — на следующий день. Ксению Георгиевну и Дарью Пантелеевну еле уговорили отправиться вслед за нами. Договорились, что они с детьми на время лечения переедут в Петербург, в квартиру "отца". Хорошие люди, таких ценить и беречь нужно. Как же всё-таки сёстры по характеру различаются: если Анастасия — натуральная стерва, каких поискать, то Ксения, в противоположность ей, очень душевный человек. Надо бы её проведать, а то уже четыре дня не видел. Хотя... завтра вряд ли получится: Никола, скорее всего, продолжит гулянье. Ну, тогда послезавтра уж точно.

Хм... а ведь я Ксению Георгиевну, похоже, уже как родную воспринимаю. Не как тётю Александра Патрушева, а как свою тётю. Вроде общались мы с ней не много — всего раз пять за последние полмесяца, но я успел к ней душой прикипеть. Тут, наверно, сказались её неподдельная забота и волнение за сиротку-племянника.

С дел семейных мысли постепенно перетекли на дела производственные, и сразу вспомнились вчерашние полигонные стрельбы, где проверялась прочность наших с Путиловым новых снарядов. Мне, к сожалению, на полигон съездить не довелось — это не то место, куда пускают простых любопытствующих. Я ведь пока не состою в партнёрских отношениях с Николаем Ивановичем официально, поэтому к производству снарядов касательства как бы не имею. Оформление нашего с ним совместного акционерного общества мы начали совсем недавно. Дело это по нынешним временам весьма долгое и нудное, а мы ещё даже устав общества с юристами не обсудили.