Сдавайтесь, шериф! (СИ)

Вот как так? Не орет, вообще голоса не повышает, а я отчетливо улавливаю лязганье холодного металла и “не забывайся, блядь, засранец” посыл. И даже словно воочию вижу, как обманчиво расслабленный на первый взгляд модник, наверняка снова выряженный в тряпки от кутюрье зубодробительного сочетания ядовитых оттенков, подбирается и вместо легкомысленной бабочки становится похожим на смертельно ядовитого шершня.

— Черт, Ронни. Это и правда невероятно серьезно. Практически дело жизни и смерти… — Нет-нет-нет, без наших Тимона и Пумбы я сам не раскопаю всего. То есть кое-что еще нарою, но моих умений вместе с умениями сержанта не хватит, чтобы залезть в армейские базы. Сука, плевать на гордость, я умолять не стреманусь, потому что нужно.

— Но кроме Ноа и Фино есть другие специалисты, чье участие в одной запутанной и опасной авантюре, затеянное одним моим непослушным кареглазым любимчиком, не скажется на карьере всех моих сладких пупсиков. Ты меня понял?

Э-э-э… то есть мне начальственно велят уже, а не по-дружески советуют полностью слить ему все подробности?

— Так ты мне поможешь? — решив не хаметь сходу, во избежание, так сказать, аккуратно уточнил я.

— А куда я денусь? — От его воодушевленного тона я даже мысленно представил, как Ронни всплеснул руками, псевдококетливо морща нос. И на душе отлегло. Поможет. — Но все мои любимые птички, несущие золотые яички, были, есть и будут вне подозрений! Их любопытные клювики должны оставаться чистыми, даже если они пытаются засунуть их в нечто коричневое и дурно пахнущее.

Ну, боюсь, мистер Лоуренс, как минимум один из твоих птенцов измазался дальше некуда, увы.

— Только, Ронни… — я запнулся, осознавая, что обязан с кристальной ясностью донести до него, во что втягиваю. — Тут и правда дело очень серьезное. Такое, что жо… седалище могут в ответ поджечь не по-детски, а то и что похуже.

— Ну же, я жду. Тик-так, — словно и не слыша моего предупреждения капризно протянул наш демон-хранитель. — Ты хоть представляешь, сколько стоит минута моего времени, яблочко ты мое в карамели?

Не став больше испытывать его терпение, я огляделся, удостоверившись, что нашего разговора в этот раз точно никто не мог услышать, и вывалил свой запрос по личности окружного прокурора и его близких, в общих чертах предварительно введя в курс дела.

— Принято, птенчик кареглазенький, — в своей обычной манере провещал Ронни и вдруг опять обратился мистером “Лоуренс-стальные-сука-яйца” в единое мгновение. — А теперь поведайте-ка мне, мистер Брукс, ожидать ли мне в ближайшем будущем вашей попытки внести в изначальный контракт изменения, касающиеся вашего семейного положения?

Я моргнул, прикидывая, какими карами мне может обернуться эта самая попытка. Огромная неустойка, прощайте, шоу, рекламные контракты и бабки дурные, которые особо до сих пор и тратить толком не научился. Но по-настоящему обеспокоило только одно.

— Ответ утвердительный, мистер Лоуренс. Откажете мне в помощи на этом основании?

— Мистер Брукс, то, что вы меня совершенно не знаете, очевидный факт.

Ого, а вот этот разлив жидкого азота в голосе нечто совершенно новое! Такого от него я еще не слыхал даже в моменты крайней злости.

— Поэтому я не стану считать себя оскорбленным вашим предположением, что наши финансовые разногласия могут заставить меня отказать в помощи там, где дело касается жизней важных для меня людей. Ожидайте звонка с результатами в ближайшее время.

— Ро…

Отключился.

Хрясь тебе, дебилу, по морде. Потому как заслужил.

Не мешкая я напечатал “Прости идиота” с кучей сложенных в молитвенном жесте ладошек и отправил Ронни.

Когда мы с Перлой выпутаемся из всего этого дерьма, я буду готов понести любую заслуженную кару от нашего всемогущего и милосердного шоу-бога.

Тем временем принесли мой заказанный завтрак, но посидеть спокойно, поглощая вкуснющую яичницу с беконом, что почему-то умеют готовить так бессовестно вкусно лишь в маленьких провинциальных забегаловках, мне было не суждено.

Звякнул колокольчик, и в дверь вошел мой недосоперник Андерсон. И не зацепился же рогами своими за косяк, смотри. А судя по тому, как бельмами гневно сверкает и целеустремленно двинул по проходу между столами четко в мою сторону, имеет мне что-то предъявить. Ему так кажется, ага.

— Я знаю, кто ты такой! — заявил он, плюхаясь на стул напротив без приглашения.

Манеры — говно.

— И я тебя не рад видеть, так что здороваться не стоит, — прихлебнул я кофе.

— Отвали от Перлиты, зубоскал заезжий! — наклонился он через стол, прищуриваясь на меня якобы угрожающе. — Думаешь, если у нее брат калека, то за девушку вступиться некому и можно голову ей дурить безнаказанно?

Твое счастье, придурок, что сержант не слышит, как ты его калекой назвал. А то уже свои зубы глотал бы.

— Желание вступиться за девушку уважаю. А за попытку навязываться и лезть в ее личную жизнь можно получить пи*дюлей.

— Ты еще угрожать мне будешь?

— Угрожать не буду. Бить — да. Но исключительно за дело.