Сдаюсь, любовь!

— Я не видела тебя сегодня, — смеюсь я. Он развратно улыбается, прижимая меня к себе.

— Один для меня, Сладкая, — говорит он и не двигается. Я улыбаюсь, встаю на носочки и прижимаю свои губы к его. Он прикусывает мою нижнюю губу, и его руки сжимаются на моей талии. Я улыбаюсь. Быть с ним, это как прыгать в черную дыру. Не важно, какое дерьмо не происходило, когда я с ним, я могу сфокусироваться только на нем — его поцелуях, прикосновениях. Он отпускает меня и отступает.

— Этого стоило ждать. — Он забирает мою сумку и предлагает мне свою руку, которую я принимаю, и мы идем к самолету.

Я всегда беру с собой рабочие бумаги в путешествия. До Монако пару часов, и я собираюсь выслушать план Тео. Он сказал, мне нужно будет играть, я просто надеюсь, что мне не нужно будет притворяться, что люблю свою мать. Это единственная вещь, которую не смогу сделать.

Я прошу стюарда принести мне крепкий кофе, это был длинный день, а точнее — неделя, и мне нужны силы, Тео берет виски.

— Итак, план — расскажи мне, — требую я. Он поднимает глаза и смотрит на стюарда, который убирает бар.

— Джо, это все, спасибо, — говорит он голосом начальника. Мальчик улыбается и покидает кабину. Когда Джо покинул кабину, он наклоняется вперед и упирается локтями в колени.

— Это рискованно, и это может не сработать, но если сработает… — он смотрит мне в глаза, чтобы передать всю важность разговора, — если сработает, то вы с Гарри не только будете свободны, но и будете теми, у кого преимущество.

Я киваю.

— Хорошо, скажи, что я должна сделать.

Мы приземляемся в Монако, и здесь слишком жарко для моего жакета, даже поздним вечером. Я снимаю его, как только мы сходим с самолета, и Тео благодарит Джо и пилота. На взлётной полосе нас ждет машина.

Тео открывает для меня пассажирскую дверь, и я проскальзываю в прохладный салон машины. Ставлю кондиционер на ледяной обдув.

— Жарко? — спрашивает он, когда садится за руль.

— Я действительно не думала, что будет так жарко в ноябре. — Он улыбается.

— А почему ты думаешь, большинство богачей имеют здесь дома?

— Налоги? — Очевидно.

— Это идеальное место для жизни, нет налогов и много солнца.

— Это переоценено, — дразню я. Он поднимает бровь.

— Не знаю, я начинаю ненавидеть это место.

Мы останавливаемся в отеле в Монте-Карло. Тео говорит, что в прошлый раз они останавливались в доме Хьюго на берегу, я более чем счастлива остаться там, но он сказал, что никогда, возможно из-за того количества проституток и выпивки… и даже если думать об отеле, люди занимаются сексом на этих простынях, никто не застрахован от этого.

Эрмитаж Отель кричит о роскоши, куда бы ты ни посмотрел: картины, потолок или пол. Будучи до конца честной, это не для меня, и я никогда к этому не привыкну. Тео же, кажется, все равно, он привык к такому окружению.

Лифт увозит нас в один из пентхаусов, и Тео прикладывается ключ-картой к тяжелым дубовым дверям. Я иду к окну и открываю его, я действительно могу чувствовать аромат океана.

Я чувствую, как Тео подходит сзади, кладет руки на мои плечи и ведет ими по моим рукам, его дыхание согревает мою шею.

— Ты в порядке, Сладкая? — спрашивает он. Он продолжает спрашивать это постоянно, как будто я развалюсь. Я в порядке, все прекрасно, у меня есть он. Поэтому просто киваю.

— Так красиво, мне нравится пляж. — Он оборачивает руки вокруг моей талии и кладет подбородок на мое плечо.

— Я думал, ты больше городская девушка. — Я улыбаюсь.

— Никогда я не была городской девушкой. — Гарри и я выросли в более тихой части Кента. Наш отец был бизнесменом, но его семья была фермерами. Он любил открытое пространство, он говорил, что открытое пространство — это его рай вдалеке от города. Мысли о моем отце заставляют меня улыбаться, он бы никогда не подумал, что такое может стать с его семьей.

У меня есть всего сутки в Монако, я должна бы гулять и исследовать город, но я слишком устала. Огромная кровать зовет меня. Тео не против.

— Как ты хочешь, Сладкая, — говорит он. — Я закажу нам еду, и затем можешь пойти поспать. — Он смотрит на свои часы. — Ты ведь понимаешь, что еще только восемь? — Хмурится он. Я киваю.

— Все равно.

В конечном итоге он соблазняет меня принять с ним ванну, и я сижу между его ног, моя спина прижата к его груди, и мое сердце болит от того, что если завтра все не получится, то мне придется покинуть его, он не может пойти со мной.

— Ты же понимаешь, что, если все не получится, ты не можешь сбежать со мной? — говорю я тихо.

— До этого не дойдет, — говорит он быстро. Я оборачиваюсь и смотрю на него через плечо.

— Может, и ты это знаешь. — Он делает глубокий вдох и сжимает челюсти.

— Мы пересечем этот мост, если доберемся до него. — Он такой упрямый. Я не позволю ему пожертвовать всем, что он имеет. Гарри был прав, Тео не может пойти с нами, он не поможет нам, если нужно будет залечь на дно.

— Тео, — говорю я тихо. Он не смотрит на меня. Я поворачиваюсь, пока не оказываюсь на коленях перед ним. — Тео. — Я беру его лицо в свои руки и заставляю посмотреть на меня. — Ты не можешь уехать, ты слишком многое потеряешь. — Он хмурится.