Сдаётся кладбище

Восемнадцать лет назад, когда его впервые послали в Лондон в качестве корреспондента «Эха», собор Святого Павла не произвел на него — как и на многих других разумных людей — особого впечатления. Он написал, что сооружение выглядит точь-в-точь как вокзал Гранд-Сентрал с целым акром складных сидений.

Теперь, когда Сай Нортон стоял в главном зале верхнего этажа, слыша шарканье ног, к нему вернулись старые воспоминания, приятные и нет, в том числе лицо одной девушки…

— Сэр Генри Мерривейл! Пожалуйста, пройдите в офис начальника вокзала на верхнем этаже около прохода тридцать шесть.

Эхо объявления вновь замерло среди бормотания толпы.

На Сае Нортоне был серый фланелевый костюм, купленный еще до войны; синий галстук свисал поверх двубортного пиджака. Он выглядел добродушным человеком лет сорока с небольшим, что соответствовало действительности; худощавое ироничное лицо обрамляли густые светлые волосы.

Несмотря на шрамы, оставленные временем и войной, Сай умудрился сохранить энергию молодости. Он даже не слишком возмущался, когда несколько недель тому назад его вежливо уволили с работы.

«Мы замечаем, — телеграфировало начальство из Нью-Йорка, — что вы теряете американскую точку зрения».

«А кто бы не потерял ее за все эти годы?» — думал Сай Нортон. Неужели дело было в том, что он стал видеть события со слишком многих точек зрения и из слишком многих стран? Или что он наконец стал заниматься настоящей журналистикой вместо более ранних причуд? Или, что самое главное…

— Мистер! — окликнул хриплый голос, сопровождаемый топотом ног.

К нему подбежал мальчишка лет двенадцати с грязной физиономией, чьей помощью Сай заручился благодаря деньгам и льстивым обещанием работы в стиле Дика Трейси.[9]

— Его здесь нет, — сообщил он, запыхавшись и оглядываясь вокруг с видом заговорщика. — Они вызывали его пять раз и больше не хотят этого делать.

— Скверно, — вздохнул Сай. — Я рассчитывал, что он пойдет туда.

— Для чего?

— Если бы он услышал громкоговоритель, то наверняка захотел бы воспользоваться им сам и обратиться ко всему вокзалу.

Мальчишка вытаращил глаза.

— Это еще почему?

— Потому что, — признался Сай, — мне самому часто этого хотелось, только духу не хватало. Конечно, ему бы не позволили прочитать лимерик[10] о девушке из Мадраса, но он бы, безусловно, попытался.

— Мистер, мы должны найти его!

Горящие глаза Сая устремились на светящиеся часы над столом справок. Было без двадцати пяти четыре.

— Если он не слышал громкоговоритель, — вслух рассуждал Сай, — то либо покинул вокзал, либо торчит в одном из магазинов в этих аркадах. Вероятно, в книжном.

— Тут полным-полно книжных лавок, — обрадовался мальчуган. — Пошли!

Он помчался в направлении стороны, выходящей на Вандербилт-авеню. Сай Нортон, радуясь, что не прибавил за пятнадцать лет ни фунта, побежал следом.

Они исследовали освещенные аркады, поразившие бы изобилием товаров любого лондонца и все еще поражавшие Сая. Их шаги по мраморному полу отдавались гулким эхом, покуда мальчик, затормозив у последней аркады, не указал вперед.

Слева располагался книжный магазин издательства «Даблдей». Они не нашли там Г. М. Но Сай, бросив взгляд на ряд стеклянных дверей метро в конце коридора и увидев, кто находится за ними, издал торжествующий возглас и сунул в руку мальчика еще одну долларовую купюру.

— Это все, Дик! Задание выполнено! — И он устремился в одну из стеклянных дверей.

На него пахнуло теплым дыханием метро. Справа, за восемью турникетами с новыми металлическими темно-зелеными перегородками, установленными, когда стоимость проезда возросла до десяти центов, виднелась лестница, ведущая вниз к поездам, связывающим Гранд-Сентрал с Таймс-сквер.

Слева, у стены, выложенной белыми плитками, находилась будка размена денег с решеткой над отверстием. В промежутке между турникетами и будкой, но на значительном расстоянии от обоих, стоял очень большой и очень старый чемодан, украшенный многочисленными наклейками, свидетельствовавшими о совершенных путешествиях. На чемодане, скрестив руки на груди, как Наполеон, отбывающий на Святую Елену, восседал сэр Генри Мерривейл.

Лицом к нему, уперев кулаки в бока, стоял полицейский.

Некоторые утверждают, что, если бы Сай Нортон вмешался немедленно, все было бы хорошо. Но для таких лиц у Сая имелся уверенный ответ: «Коп не находился на дежурстве. Это был полицейский, работающий на мотоцикле — в кожаных крагах и прочем. К тому же он пребывал в хорошем настроении».

Во всяком случае, пребывал, когда впервые увидел Г. М.

— В чем дело, папаша? — весело осведомился полицейский. — У вас нет денег на подземку?

Г. М. выпятил брюхо и злобно сверкнул глазами поверх больших очков.

— Конечно, у меня есть деньги, — ответил он, сунув руку в карман и протягивая горсть мелочи. На кончике одного пальца он удерживал десятицентовую монету, а на кончике другого — пятицентовую. — Но за пятьдесят лет, — продолжал Г. М., бросив взгляд сначала на десяти-, а потом на пятицентовик, — я так и не смог понять, почему маленькая стоит больше, чем большая.

— Что-что?

— Не важно, сынок. Я просто размышляю.