"Великий кондитер, колбасник и повар" Андрей Петрович Бабичев не удовлетворил современников в качестве образца.
Еще решительнее был отвергнут Николай Кавалеров, поэт.
И тогда оказалось, что в романе нет главного: борьбы положительного и отрицательного героев и победы положительного.
Роман получился сложней, значительней и противоречивей, чем, по-видимому, думал сам автор. Это произошло из-за несколько необычного (по крайней мере для той литературы, в которой существовал Олеша) обстоятельства: из-за того, что писатель надеялся, будто ему не придется решать, кто положительный, а кто отрицательный герой. Но как только рукопись стала книгой, то есть как только судьбу ее перестал решать автор, а стали решать другие люди, оказалось, что самое главное - это именно спор о том, кто хороший и кто плохой, и что спор должен быть решен победой хорошего. В социологической теореме, которую время задало писателю, требовалось доказать, что один герой (Кавалеров) плох, а другой - (Бабичев) хорош.
Но тогда еще Олеша не мог просто взять и доказать. (Он еще был молод.) А вместе с тем если бы он так сделал, то спор разрешился бы с такой простотой, что было бы даже непонятно, почему он возник.
Но спор был, и время задавало писателю теоремку, и требовалось доказать, и всему этому не следует удивляться, потому что в романе Николай Кавалеров и Андрей Бабичев изображены не только как представители и даже не только как типы, а куда менее академично: им поручено ответить на важнейший вопрос: кто "хороший" и кто "плохой" сын века.
Юрий Олеша написал противоречивую книгу. Герой, который обязан быть положительным, вызывает отвращение у читателей, а герой, которому симпатизирует автор, не имеет права нравиться.
А что думает обо всем этом автор, трудно сказать.
Создается впечатление, что его мучают неразрешимые противоречия.
Эту неразрешимость писатель создает сам.
Противоречие книги возникает из-за того, что автор не решил, кто из его героев прав.
Он решил лишь, кто ему больше нравится и кого (в эти годы) следует защищать.
Юрий Олеша защищает поэта.
Поэта он защищает самоотверженно. Он прикрывает его своим телом. "...Кавалеров смотрел на мир моими глазами", - заявляет автор. Он говорит тоном, не вызывающим сомнений и двусмысленных толкований.
Критики и читатели дружно и обрадованно навалились на Олешу за Кавалерова. Они навалились на автора не потому, что Кавалеров отрицательный, а потому что сообразили, что автор выдает его за положительного.
Автор выдает его за положительного.
Спор о хорошем и плохом, о положительном или отрицательном герое Олеша вывел за пределы романа. Он продолжил спор в одном из самых ответственных своих произведений: в речи на Первом Всесоюзном съезде писателей.
"Мне говорили, что в Кавалерове есть много моего, что этот тип является автобиографичес-ким, что Кавалеров - это я сам.
Да, Кавалеров смотрел на мир моими глазами. Краски, цвета, образы, сравнения, метафоры и умозаключения Кавалерова принадлежали мне. И это были наиболее свежие, наиболее яркие краски, которые я видел. Многие из них пришли из детства, были вынуты из самого заветного уголка, из ящика неповторимых наблюдений.
Как художник проявил я в Кавалерове наиболее чистую силу, силу первой вещи, силу пересказа первых впечатлений. И тут сказали, что Кавалеров пошляк и ничтожество. Зная, что в Кавалерове много есть моего личного, я принял на себя это обвинение в ничтожестве и пошлости, и оно меня потрясло.
Я не поверил и притаился. Я не поверил, что человек со свежим вниманием и умением видеть мир по-своему может быть пошляком и ничтожеством. Я сказал себе - значит, все это умение, все это твое собственное, все то, что ты сам считаешь силой, есть ничтожество и пошлость. Так ли это? Мне хотелось верить, что товарищи, критиковавшие меня (это были критики-коммунисты), правы, и я им верил. Я стал думать, что то, что мне казалось сокровищем, есть на самом деле нищета"1.
Так думает писатель, который, как многие интеллигентные люди, думает о себе сдержанно, но хорошо.
Прошло семь месяцев двадцать пять дней, а Юрий Олеша все еще не отступился от своих слов!
В беседе с начинающими писателями он прямо так и заявил:
".. .Я уже сказал, что в Кавалерове какие-то автобиографические черты. Какие-то черты в нем мои"2.
Правда, это сказано в устной беседе. В беседе, которая стала статьей3, об этом не говорится ни слова.
1 Первый Всесоюзный съезд советских писателей. Стенографический отчет. М., 1934, с. 235.
2 Беседа Ю. К. Олеши с начинающими писателями. Стенограмма, 16 апреля 1935 года.
3 Юрий Олеша. Беседа с читателями. - "Литературный критик", 1935, № 12.
Вскоре после этого обстоятельства сложились так, что писателю нестерпимо захотелось поверить, что товарищи, критиковавшие его (это были критики-коммунисты), правы, и он им поверил. Он решил, что Кавалеров пошляк и ничтожество.