Сдача и гибель советского интеллигента, Юрий Олеша

На этом примере показывается, что Томас Манн писал хорошо, потому что использовал "подробность в стиле русских писателей".

"Карел Чапек - великий писатель, высокое достижение чешской нации".

К этому надо добавить, что у чехов вообще было много достижений, как в области культуры, так и в сельском хозяйстве.

"Алексей Толстой... Данте... Рабле... Свифт... Чехов..."

Перечисленные авторы оцениваются положительно.

"Художественная сила Хемингуэя исключительна"1.

Это, несомненно, подмечено необыкновенно тонко.

В подборке о писателях я сделал некоторые пропуски. Так, между Александром Грином и Томасом Манном упоминается Метерлинк ("Как нравится Метерлинк!")2, между Томасом Манном и Карелом Чапеком - Оскар Уайльд ("Без Уайльда мировая литература... была бы беднее...")3.

Есть основания предполагать, что короткие замечания о Метерлинке и Уайльде были сделаны в дни, когда Oлеша был загружен другими делами. Поэтому следует считать, что о Грине он писал в понедельник, о Томасе Манне в среду, о Чапеке в пятницу, об Алексее Толстом, Данте, Рабле, Свифте и Чехове в субботу (о них сказано немного: суббота - короткий день), о Хемингуэе - в понедельник (воскресенье - выходной).

Между писателями и деревьями имеется довольно обширная подборка про птиц.

"Элегантная чайка".

"Соловей".

"Видели вы птицу секретаря?"

"...охотиться на голубей..."

"...дятел..."4

1 Юрий Олеша. Ни дня без строчки... с. 232-233, 235-239.

2 Там же, с. 234.

3 Там же, с. 237.

4 Там же.

Это подряд, в четырех отрывках, на четырех страницах. Понедельник, вторник, среда, четверг.

Виктор Шкловский и жена писателя высадили на грядку тяжелую, горькую жизнь задыхающе-гося от страданий человека. Шиповник, сосна, береза, Грин, Манн, Свифт, соловей, понедельник, вторник, среда...

Все это - замечательное, удивительное, вызывающее восхищение, ни с чем не сравнимое, ослепительное непонимание того, кто был человек, которому сделали книжку, что он написал, как он жил, кто он такой.

Если бы Юрий Олеша так жил и писал, как его представили в монтаже фрагментов и отрывков, извлеченных из груды папок, то он выпускал бы каждый год все ухудшающиеся и все утолщающиеся книги, писал бы монографии о великих писателях, критические статьи, сценарии, очерки, литературоведческие исследования и рецензии, пускал бы публицистические пузыри, переполнил бы кинематографические реки, издавал бы пламенные призывы реформировать русскую орфографию, совершал бы путешествия за границу, председательствовал бы на вечерах и выступал бы по радио и телевидению.

Мне не представляется безупречной авторитетность литературоведческих суждений жены писателя, давшей указание, как следует правильно располагать фрагменты и куски, и мне представляется в высшей степени сомнительным и даже устаревшим библейский способ связывать материал кровным родством: Елизар родил Фениеса; Фениес родил Авишуя; Авишуй родил Буккия; Буккий родил Озию; Озия родил Зерахию; Зерахия родил Мераиофа; Грин родил Манна; Манн родил Чапека; Чапек родил шиповник; шиповник - березу; береза родила чайку; чайка - дятла.

Я говорю с такой непримиримой враждебностью о построении книги "Ни дня без строчки" не потому, что мне не нравятся жена или дятел, но потому, что у меня вызывают отвращение тематические подборки и вообще наведение порядка в художественной литературе.

Кроме того, мне кажется научно более правильным (но это второстепенно) во всякой художес-твенной структуре иметь в виду в первую очередь не материал, не тему, не жанр, а дату. Я думаю, что трагедии "Борис Годунов" ближе написанное в один год с ней лирическое стихотворение "19 октября" со строками "Пора, пopa! Душевных наших мук не стоит мир...", чем трагедия "Моцарт и Сальери", написанная пять лет спустя.

Призрачно и нарочито единство этой книги.

Оно организовано, как выступления на открытом профсоюзном собрании: ты будешь говорить про перевыполнение, ты про международное положение, ты про экономию и борьбу с браком, а ты про отдельные еще не изжитые до конца недостатки.

Вот как соединены куски в этом открытом для нас собрании записей, которое составители организовали.

"О, эти звериные метафоры! Как много они значат для поэтов!"

Следующий кусок:

"Велимир Хлебников дал серию звериных метафор..."

Или:

"Я еще напишу о Меркурове, который снимал последнюю маску с Льва Толстого и рассказывал мне об этом".

Следующий кусок:

"Я присутствовал, как скульптор Меркуров снимал посмертную маску с Андрея Белого".

Соединять куски только потому, что у них есть нечто общее - звериные метафоры или маски, снятые с покойников, - значит пресечь попытки человека "двигаться вместе с историей", а усадить его за стол составлять "Чтец-декламатор" с нижепоименованными разделами: "Лето", "Столица нашей Родины", "Знаменательные даты", "Памятники архитектуры (старины, Подмосковья)", или "Кто больше назовет городов на букву П".