Сдача и гибель советского интеллигента, Юрий Олеша

В отдельном издании "Ни дня без строчки",- вышедшем после смерти автора,- составители восполняют пробел:

"Мне кажется, что советскому читателю следовало бы прочесть "Дневник" Делакруа..."2

1 Ю. Олеша. Избранные сочинения. М., 1965, с. 274-275.

2 Юрий Олеша. Ни дня без строчки. Из записных книжек. М., 1965, с. 250.

Можно сказать, что составители сделали все, что было в человеческих силах, чтобы дать людям подлинного Юрия Oлешу, понимая, как иной раз Юрий Олеша обкрадывал самого себя и советского читателя.

Разные годы, разные люди и разные органы печати отбирали разные вещи. И сам Юрий Олеша всегда стремился создать такие художественные ценности, которые подходили бы всем и всегда.

Это было тонко уловлено составителями.

Я останавливаюсь на их работе подробно и вызывающе, потому что стараюсь понять гораздо более серьезные вещи, нежели отбор вариантов и расположение отрывков.

Я стараюсь понять, почему была написана книга "Ни дня без строчки", а не другая, та, которую Юрий Олеша хотел написать, почему Юрий Олеша не закончил эту книгу, почему и именно так ее закончили другие, почему эта книга оказалась хуже ранних книг Юрия Олеши и почему она оказалась лучше всего написанного им после книг, имевших значение для русской литературы.

Самое удручающее это то, что все мы ошиблись.

Мы думали, что Юрий Олеша переживал трагедию, крушение, что он писал разбегающиеся во все стороны скорбные строчки, что жизнь его была полна тягчайших противоречий и горчайших утрат.

Теперь мы знаем, что ничего подобного не было.

Оказалось, что Юрий Олеша (не будем лакировать действительность) просто вел неправиль-ный образ жизни, маленько ленился: вместо того чтобы взять себя в руки, немножко посидеть и привести в порядок свои бумажки, аккуратно их переписать, сложить и отнести в издательство, он предпочитал заниматься всякими другими делами, пренебрегая выполнением возложенных на него обязанностей. Обязанности же эти были совсем простыми.

Лучший знаток творчества Юрия Олеши и его круга Виктор Шкловский не поленился, сел за "груды папок, полных вариантами книги "Ни дня без строчки"... Жена писателя... (тоже не из ленивого десятка. - А. Б.) датировала куски новой книги по событиям, описанных в них"1 и - готово дело. Получилась толстая, настоящая книга, а не какие-то отрывочки.

Так как Виктор Шкловский убедился, что писать толстые, настоящие книги гораздо лучше, чем ненастоящие, составленные не из глав или там частей, а из каких-то кусочков, он сделал то, что не мог сделать Олеша: Виктор Шкловский делает Олеше толстую, настоящую книгу. Вдова писателя и другие члены семьи покойного должны быть за это Шкловскому очень благодарны.

Для того чтобы сделать такую книгу, пришлось много поработать. "Среди разрозненных фрагментов и кусков надо было уловить замысел книги, понять последовательность частей, внутреннюю связь образов..."2

Следом за этим слово предоставляется Ю. К. Олеше, которого В. Б. Шкловский всю жизнь учил, как надо писать и, наконец, выучил.

Выученный Олеша заявляет:

"Книга возникла в результате убеждения автора, что он должен писать... Хотя и не умеет писать так, как пишут остальные"3.

1 Виктор Шкловский Предисловие к кн.: Юрий Олеша. Ни дня без строчки. Из записных книжек. М., 1965, с. 7-8.

2 Там же, с. 8.

3 Там же, с. 9.

Итак, выяснилось, наконец, что мы все ошиблись. Мы думали, что Юрий Олеша переживал ужасающую трагедию, что он писал разбегающиеся, как трусы при приближении опасности, строчки, а оказывается, ничего подобного. Если за дело взяться серьезно и долго разбирать рукописи, прибегая к помощи вдовы писателя, которая может датировать все, что угодно, то будет полный порядок: книга получится толстой и настоящей, имеющей большой тираж и оглушительный успех.

Я думаю, что в толстой и настоящей книге, которую мы получили, замысел уловлен не был, последовательность частей оказалась нарушена и внутренняя связь образов осталась непонятной.

Трагедия Олеши не была исправлена Виктором Шкловским и вдовой писателя.

Писатель умер. Осталось очень много папок, которые лежали на столах, стояли на этажерке, а некоторые даже валялись под кроватью. В них были фрагменты и куски. Все это Виктору Шкловскому очень, очень не нравилось. Но опытнейший писатель знает, что когда много папок, а в папках много фрагментов и кусков, то их можно складывать разными способами и в конце концов сложить в одну или другую систему. Вот когда фрагментов и кусков мало, тогда уже ничего не сделаешь.

Виктор Шкловский берет папки, вытаскивает из них фрагменты и куски и складывает их без какой бы то ни было претензии на внутреннюю связь, делая лишь что-то вроде обрамления.

Потом снова берет папки, достает из них фрагменты и куски и складывает иначе:

"Детство. Одесса. Золотая полка ("это та, на которую ставятся любимые книги"). Удивитель-ный перекресток ("...на углу Лаврушинского переулка... Целый отряд советского народа идет в "Третьяковку"...")"

В первом случае мы получаем книгу, которая называется "Ни дня без строки", во втором случае - "Ни дня без строчки".