Счастливых бандитов не бывает

Удивленная холодной встречей Илона швырнула на стол свою даже на вид безумно дорогую сумку, сползла на стуле почти до лопаток и вытянула ноги. Ноги были длиннющие, носки туфелек выглядывали с обратной стороны стола. Потом оценивающе осмотрела Ребенка – с ног до головы и обратно – с головы до ног.

– Да, вот, попала в элиту, – изрекла она хрипловатым голосом. – Колян проплатил – и все дела!

У нее были румяные, гладкие щеки с ямочками и холодные змеиные глаза. Стрижка, кажется, называлась «аэродром».

– Это здорово, – сказала Ребенок.

Посмотрела на ее гетры и добавила:

– Аэробикой занимаешься, да?

– Лечебной физкультурой для беременных! – пошутила Илона. И, довольная, рассмеялась.

– Какая аэробика? Какая аэробика? – заверещала Оксана, покрываясь густым румянцем. – Ты чё, Кать, из тундры свалилась? Какая аэробика? Это ж последняя мода, на фиг, ты чё, не видишь?

– А-а, – сказала Ребенок. – Тогда другое дело…

Принесли два огромных «манхэттена». Илона объявила, что это бавленое пойло пить не станет, и вообще, здесь полный отстой, надо знать, куда можно ходить приличным девушкам, а куда – нет. Оксана вместо того, чтобы возмутиться такой наглостью, как обычно, вдруг стала тоже поносить «Фобос»: приборы грязные, официанты сонные, и чего это Катьке взбрело в голову назначать здесь встречу, когда есть более солидные места… Она рисовалась перед Илоной, суетилась и верещала, смотреть было тошно. К тому же она сама здесь назначила. Но спорить Ребенку не хотелось. Она отставила пустой стакан, придвинула к себе «манхэттен», от которого отказалась Илона, и сказала:

– А мне здесь нравится. Классный кабак. И пойло отличное.

Обычно она так не выражается: пойло, кабак. Оксана посмотрела на нее, часто моргая наклеенными ресницами. Она крепко сжимала стакан, не зная – пить или выдержать марку. Ногти у нее тоже были наклеены и украшены выпуклыми розочками.

– Решила напиться, да? Ух ты! Достал совсем, да? – Она повернулась к Илоне и прокомментировала: – У нее муж в два раза старше…

– Ну и что? – пожала плечами та. – Лишь бы не жмот. Карточку без лимита дает – и пусть ему хоть сто лет в обед.

Ребенок знала наперед, что скажет рыжая змея в супермодных гетрах.

– Дает карточку-то?

– Дает.

– Тогда и ты ему давай! И не только ему!

Она широко улыбнулась. Можно было сосчитать все ее зубы и не найти там ни одного пятнышка, ни трещинки, ни намека на желтизну, и даже прийти к выводу, что зубы, скорее всего, вставные.

– Я тоже была замужем, честно! Пельмени даже сварила раз!

Что-то у нее с этими пельменями было связано, что-то особенное, потому что Илона долго ржала, постепенно сползая под стол. Потом она резко выпрямилась и подобрала ноги, словно собралась рассказать подробную историю своего замужества. Но этого, к счастью, не произошло.

– Вот что, девки, – сказала она уже другим тоном. – Поехали со мной по рыбным местам. Может, где-то и клюнет. А нет – разведаем: как там и что…

– По каким местам? – удивилась Ребенок. – На Дон, что ли? Или на пруды?

Оксана и Илона переглянулись и заржали. Оксана все же начала пить и быстро опустошила стакан наполовину.

– Где ты ее взяла? – сквозь смех проговорила рыжая. – Она чё, не рыбалит? Или просто не въезжает? Ты чё, подруга?

Ребенок разозлилась.

– Чего ржешь? Ты знаешь, что такое фобос?

– Да вот же он! – Илона обвела рукой вокруг. У нее тоже были длинные накладные ногти. С такими пельмени не слепишь. Да и вообще, как с ними жить – все забивается… А в туалете как обходиться?

– Это отстойный кабак. Чего тут знать?

– Фобос – это страх. По-гречески.

– Какие мы умные! А зачем мне это знать? Твои древние греки давно вымерли, так что не бери в голову, а бери… Ну, сама знаешь куда.

Оксана захихикала.

Илона продолжала рассматривать Ребенка, будто собиралась ее купить. Или продать.

– Ты телочка ухоженная, фигурка – как у Барби, фейс – как у Белоснежки, и глаза честные, правильные. Олигархия будет стонать и делать все, что скажешь. Только меня слушайся, тогда будешь в шоколаде!

– Ну, если так, то я согласна, – с явной издевкой сказала Ребенок. Но издевку никто не уловил.

– Сейчас Кирюша подъедет, он сегодня снимает элитные интерьеры и нас возьмет, вроде как помощниц.

– Какой Кирюша? – спросила Оксана.

– Фотограф «Элитного Тиходонска». Клевый парень. Он меня фоткал, мы и подружились. Знаешь, какая у него колотушка? Советую попробовать.

Илона усмехнулась, посмотрела на часы и встала:

– Пора. Пошли. Он уже должен быть на месте.

Оксана поспешно допила свой коктейль.

Ребенок продолжала неспешно смаковать напиток.

– А что мне там делать?

– Бросай свое пойло, красотка! – перебила Илона. – Некогда. Там, вполне возможно, угостят.

Они с Оксаной пошли на выход, почему-то не сделав попытки расплатиться. Ребенок смотрела им вслед, радуясь, что рыжая наконец уносит свою змеиную мордочку.

И вдруг услышала свой собственный голос:

– Девчонки, погодите!

Будто под гипнозом она бросила на стол несколько купюр, встала и пошла за ними.

* * *

Кирюша оказался двухметровым худощавым парнем с интеллигентным лицом. Он сидел за рулем не нового «форда», завалив соседнее сиденье аппаратурой.