Счастливых бандитов не бывает

Вполне возможно, что Координатор убит. Идеальный вариант. Но надеяться на это глупо. Лис видел его в деле – опытный боец, матерый волк. Такие редко погибают от случайной пули. Только если на них охотится другой волк, такой же опытный и матерый. А шансов здесь немного. О нем ничего не известно, кроме его функций и клички. Темная маска, связь через мобильный номер, зарегистрированный на несуществующую фамилию, полная конспирация. На месте бойни были обнаружены три неопознанных тела, скорее всего – «колдуны», но они мертвы и подсказки от них не дождешься. Хотя… Даже если бы и были живы, все равно. В банде никто друг друга не знал. Собирались в стаю по сигналу, выполняли задание, потом опять-таки по сигналу разбегались в разные стороны…

Да-а, задачка! Это тебе не вазу с тухлой водой найти!

Лис потер висок, стараясь унять поднимающуюся из глубин черепной коробки боль. Подвинул к себе список возможных контактов Севера. Прочел еще раз: Лена, Алиса, Барышня. Кажется, о них упоминал во время беседы двоюродный брат Севера, инвалид второй группы… Откуда он знает? И где их Север подцепил, интересно? Лена, Алиса, Барышня… Люди из группы Глушакова опрашивали речпортовских и вокзальных проституток, там полно Лен и есть несколько Алис. Ни одной Барышни, правда. И никто о такой даже не слышал.

Впрочем, а кто сказал, что Север будет якшаться с вокзальными проститутками?

Лис вздохнул. Кто сказал, кто сказал. Глушаков сказал!..

Он обвел красной гелевой ручкой имена проституток (Барышню даже подчеркнул двойной линией) и надписал рядом: «Проверить по другим источникам!»

* * *

Перед тем как войти в кабинет начальника Управления, Сочнев сделал глубокий вдох и мысленно перекрестился. Он не ожидал ничего хорошего от этого визита. За последние двадцать четыре месяца жизнь приучила его именно к такой реакции на любое проявление внимания со стороны начальства. Раз вспомнили, раз вызывают – значит, будут вставлять. Правда, вспоминали все реже и реже, вставляли, соответственно, тоже нечасто. И на том спасибо. Но что же произошло на этот раз?

– Разрешите войти, товарищ генерал?

Генерал Лизутин – каменная глыба за обширным столом буквой «Т» – посмотрел из-под сдвинутых к переносице бровей и невольно поморщился. Так, наверное, отцы смотрят на своих сыновей-придурков, зачатых в субботу после попойки.

– Входи, Сочнев.

Майор прошел к столу, вытянулся во фрунт. За спиной Лизутина висел простенький портрет Президента в скромной рамке. Чтобы не встречаться взглядом с генералом, Сочнев уставился на картонный лик главы государства. Такие висят во всех начальственных кабинетах страны как выражение непоколебимой любви и преданности Первому Лицу. Только куда деваются эти чувства, когда приходит новый Президент? Ведь если вспыхнули новая любовь и преданность, то старый портрет, по идее, тоже должен оставаться на своем месте. И в кабинетах должны быть целые картинные галереи! А вместо этого после смены Руководителя портреты предшественника безжалостно выбрасываются. Как же так? Интересно, как начальники это объясняют? Впрочем, их ведь никто не спрашивает. А если спросят, то это и будет экстремизм, с которым он, Сочнев, и призван в настоящее время бороться. Да и его собственные мысли тоже экстремизм чистейшей воды. Поэтому он выгнал из головы вредоносные мысли и принялся просто считать секунды, как при прыжке с парашютом: двадцать один, двадцать два, двадцать три…

На пятой секунде Лизутин бросил:

– Чем сейчас занимаешься?

– «Дойкин и компания», товарищ генерал. И дело Пальчухина.

– Это который на площади куплеты поет?

– Так точно, товарищ генерал.

Даже во взгляде Президента что-то изменилось. К сотрудникам отдела по борьбе с политическим экстремизмом в Управлении относились снисходительно. Считалось, что здесь оказываются те, кто не смог бороться с терроризмом, политическим бандитизмом и шпионажем. Именно здесь трудился последние два года майор Сочнев, разрабатывая и допрашивая полусумасшедших личностей вроде того же Пальчухина, который расхаживает круглый год в зеленом сомбреро и прилюдно поет матерные частушки про российское руководство и городское начальство.

– Да-а… – Лизутин озадаченно поскреб подбородок. – Обижен небось?

– Я не жалуюсь, товарищ генерал, – сказал Сочнев. – Любая работа в Управлении необходима и почетна.

– Это правильно, – согласился Лизутин. – Сам нарвался. Спасибо скажи, что в отставку не отправили и в звании не понизили… Это ж подумать только – подняли на уши весь оперсостав, задействовали техники на полмиллиарда… Город оставили без связи! И все это затем, чтобы над нами посмеялись, как над сопливыми мальчишками…

Генерал побагровел и вполголоса выругался.

– Так что спасибо еще скажи, Сочнев!

Майор перестал рассматривать Президента и посмотрел на носки своих ботинок.

– Вы правы, товарищ генерал.