Счастливчики с улицы Мальшанс

Кроме стойки и выстроившихся вдоль неё высоких табуретов, в зале стояла дюжина мраморных столиков на железных ножках, механический бильярд и проигрыватель-автомат. Утром кафе обычно посещали шофёры грузовиков, обслуживавших окрестные лавчонки, служащие-холостяки, завтракавшие перед работой; в обеденные перерывы сюда забегали съесть пару бутербродов продавщицы. Вечером клиентура менялась. И уж тогда определить «кто есть кто» становилось куда трудней. На высокие табуреты усаживались неопределённого вида мужчины с настороженными взглядами, широкоплечие парни в плащах, юркие старички. Они говорили на своём, особом языке, обменивались им одним понятными знаками. За мраморные столики садились накрашенные женщины, не всегда молодые. Они закидывали ногу на ногу, подтянув и без того короткие юбки, курили сигареты и призывно поглядывали на мужчин.

У механического бильярда вечером толпилась молодёжь. Ребята — в кожаных куртках, в ковбойках, в свитерах, надетых прямо на голое тело, девушки — в узких, обтягивающих брюках, с распущенными, непричёсанными волосами.

Молодёжь шумела, смеялась, кричала, когда кому-нибудь удавалось прогнать шарик мимо всех препятствий и выгрести из жёлоба кучку монет.

«Уголок влюблённых» закрывался далеко за полночь, а в семь утра Макс уже снова стоял за стойкой. Никто не знал, когда он спит. И очень немногие знали, что кафе составляло лишь незначительную область его деятельности.

Юл, Нис и Род вошли к «Максу», когда зал был полон. Непогода загнала в кафе много посетителей. Табачный дым густо висел под потолком. Пахло пивом, кофе, мокрой одеждой. Мари носилась от столика к столику. Макс умудрялся обслуживать сразу десяток клиентов. Казалось, подобно осьминогу, у него множество длинных рук, успевавших делать тройную работу.

Человек пять парней в чёрных кожанках — их сверкающие мотоциклы выстроились недалеко от входа в кафе — никого не подпускали к бильярду. Но никто не протестовал: парни изрядно выпили, и когда кто-нибудь из них выигрывал, он тут же угощал пивом всех столпившихся вокруг. Род быстро протиснулся в первый ряд и сумел урвать кружечку.

— Всюду-то ты успеваешь! — с завистью заметил Юл.

— Ты уж помалкивай! — проворчал Род, вытирая губы. — Небось в своём кабачке сколько хочешь, столько и пьёшь. Побренчал полчасика — и за воротник…

— Да, там выпьешь… — Юл безнадёжно махнул рукой. — Мари! — схватил он пробегавшую мимо девушку за руку. — Три кофе. Ты совсем сегодня замоталась.

Мари мигнула Юлу и вскоре уже несла к их столику поднос с дымящимися чашечками. Юл гордо посмотрел вокруг — только дураки могли не понять, что он значит для Мари!

В десять часов Нис поднялся:

— Мне пора. У меня завтра тренировка…

Род иронически посмотрел на него:

— Давай, давай тренируйся! Поедешь на олимпиаду!

— В этом году нет. А на следующую почему бы не, съездить? — Нис пощупал свои бицепсы.

— Клод тебе покажет олимпиаду, — проворчал Род. — Разложит и всыплет пару раундов по запрещённому месту. У вас ведь по правилам ниже спины бить не разрешается?

Да брось ты! И его скоро одной рукой… — храбрился Нис.

Род усмехнулся:

— Смотри не помни его, бедняжку! Он ведь только двести кило весит. Или полтораста?

— Девяносто пять. Ну и что? У него рост-то какой… В общем, я пошёл. До завтра.

Нис поднял руку и щёлкнул пальцами. Юл и Род ответили тем же. Так желали они друг другу удачи.

— Не понимаю я его, — помолчав, сказал Юл. — Сам в драку лезет. Что толку, что научится боксу? Ему за это время столько набьют, что за всю жизнь не расквитается. Конечно, парень он здоровый…

— «Здоровый, здоровый»! — зло передразнил Род. — Это, знаешь, в рыцарские времена важно было. Когда мечами да копьями размахивали. А теперь карманная артиллерия есть. Помнишь, мы вчера смотрели «Золотой век Аль-Капоне»? Тот верзила оглянуться не успел, как три штуки в живот схватил… Вот тебе и сила…

Род украдкой оглядел в зеркало свою щуплую, невысокую фигуру и вздохнул.

Друзья выпили ещё по чашке кофе и вышли на улицу. Юлу пора было на работу. С одиннадцати вечера до трёх утра он играл на гитаре и пел в оркестре в кабачке «У чёрного фонаря». «Оркестр», конечно, сказано громко — он состоял на Юле, ударника, всегда усталого, сумрачного человека, напивавшегося после работы, и старого слепого пианиста-негра.

Кабачок был тоже захудалый, но всё же рангом повыше «Макса». Сюда приходили свои завсегдатаи — местные лавочники, спекулянты, букмекеры. Иногда забредали провинциалы, заехавшие в столицу поразвлечься, туристы. Программа была такой же жалкой, как и оркестр. Толстая Лола пела тонким голосом песни о любви; Лили исполняла номер стриптиза, отогреваясь потом рюмочкой виски и растирая худые, покрытые синяками ноги, была ещё танцевальная пара Фанфани, исполнявшая танец «Тропические страсти». Говорят, под тропиками люди старятся быстрей. Во всяком случае, Фанфани пережили возраст первых страстей.