Счастливая Жизнь Филиппа Сэндмена

— Эх, — вздохнул Большой Страх. — Так я и думал. Дурачок, ведь ты сам говорил о том, что Счастье мало обрести, его еще нужно и поддерживать, словно огонь.

— Главное, что он смог его обрести, — решила приободрить его Здоровая Дерзость. — Пусть даже и ненадолго. Тот, кто восходит на заветную вершину, сначала проделывает тысячи километров, прежде чем добирается до горы своей мечты. После он неторопливо взбирается на нее, проходя шаг за шагом километры сложного и опасного пути. Когда же он достигает вершины то обнаруживает там маленькую площадку, по которой особо и не расходишься. Несколько квадратных метров поверхности Земли — вот она, его мечта, у его ног! Он ступает на нее, и его радости не бывает предела. Он ощущает счастье всем своим существом. Он видит его, он разговаривает с ним, он осязает его. И в этот момент он всегда пребывает в одиночестве, всегда один на один со своим счастьем. Воздевая руки к небу, он еще раз оглядывается вокруг, чтобы запомнить этот момент, это время и место, свое собственное Здесь и Сейчас, чтобы с этим воспоминанием прожить оставшиеся годы своей жизни.

А потом он начинает спуск, добровольно покидая это место и навсегда разрешая поселиться в своем сердце двум новым чувствам, неразрывно идущим друг за другом: легкую тоску от расставания со своим счастливым мгновением и бессмертную радость от понимания того, что весь свой жизненный путь он проделал не зря. Кто знает, сколько ему осталось жить? Может он проживет еще дважды столько, сколько уже прожил, а может через минуту у него подвернется нога и он покатится по обледеневшему склону вниз навстречу своей смерти. Все может быть, но не может быть того, что уже было и быть не может. Однажды он уже обрел свое истинное счастье, и никогда более с ним не расстанется.

— Главное, что он не побоялся сделать первый шаг, — шмыгнув носом, сказал Маленький Риск.

Большой Страх, повернул голову и поглядел на него сверху вниз, затем подмигнул и, криво улыбнувшись, игриво заметил:

— Где бы он вообще сейчас оказался, если бы не ты!

Все трое молча кивнули, в бесчисленный раз соглашаясь друг с другом, и по очереди чиркнули что-то на странице в общем блокноте, после чего перевернули в нем лист и встали со своих мест. Они поправили костюмы, собрали вещи и друг за другом вышли из помещения, гася за собой свет.

Глава 12. Исполнение просьбы

— Лейфи, Батал, Амина, Стенли… Они уж точно не знали, что такое хэппи-энд. Они страдали, и через свои страдания они познали настоящее счастье. А я… Марвек Сотерс, обезумевший коллекционер, благополучно пережил свой хэппи-энд и упустил тот момент, когда я был по-настоящему «хэппи». А вы мне даже не подсказали, потому что и вам эта история — именно она! — вам очень и очень нравится!

Некоторые из зрителей смотрели «Четыре времени года» во второй раз и помнили последние слова спектакля. И поэтому сразу после того, когда Аарон произнес их, они закричали «Браво!» и начали истерично аплодировать. Некоторые бедолаги, случайным образом оказавшиеся их соседями, вскочили от неожиданности и продолжали возмущаться, когда весь зал уже дарил артистам овации.

— Как легко развеять ауру вдохновения, — возмущенно сказала Я'эль Аарону, когда они ушли за кулисы и направились в гримерку.

— И таких придурков много, — соглашался он. — Гавкнет «Браво!» и начнет сбивать ладони в кровь, а о том, что все внимание зрителей они привлекают на себя и начисто сводят к нулю весь эффект от спектакля они не думают? Уроды!

— Поистине Орки и Рабы, или Уроды… Как там было у Филиппа? — попросил уточнить Артур.

— Злые орки, закостенелые дикари, выкрашенные куклы и запуганные узники, — подсказал ему Саад. — Мы должны уметь это скороговоркой говорить, чтобы дикцию разрабатывать. Попробуй-ка!

— Злые орки…

— Злые орки, закостенелые дикари, — терпеливо повторял Саад, слегка дирижируя пальцем, — выкрашенные куклы и запуганные узники. Повтори!

— Злые орки, закостенелые дикари, слыви… Тьфу ты! — снова запнулся Артур

— Злыеоркизакостенелыедикаривыкрашенныекуклыизапуганныеузники, — еще раз блеснул своим полезным умением Саад, вытянув вперед подбородок.

— Пусть он по частям учит, — посоветовала Агнесса. — Сначала — «злые орки». Говори: злыеорки, злыеорки, злыеорки, злыеорки, злыеорки, злыеорки…

— У тебя уже кизлыор получается! — гаркнул Симон и загоготал, заразив смехом всех остальных.

Тут Аарон обратил внимание на то, как шум зала, от которого они минутой назад сбежали, уплотнился, принял угрожающие очертания и начал заполнять собой коридор, ведущий от сцены к гримерке. Даже бас Симона начал в нем тонуть.

— Тьфу ты! — недовольно сказал он. — Сюда идут уже… Готовьтесь рисовать улыбки на ваших уставших лицах и принимать поздравления и цветы. Короче, вы как хотите, а я иду в гримерку.

Он захлопнул за собой дверь и повернул ключ.

— Правильно Филипп говорит: актеру нужно хотя бы десять минут на то, чтобы совершить обратный переход от сцены к повседневной жизни, — поддержала Аарона Я'эль, устало вздохнув.