Счастливая Жизнь Филиппа Сэндмена

— В общем-то да, — ответила Агнесса, призадумавшись, и после нескольких секунд раздумья уверенно подтвердила свою точку зрения. — Да, лишь поэтому я осталась в городе и по прошествии этих потерянных трех недель я решила позвонить Аарону, чтобы узнать о том, как обстояли дела с их… с ваш… с нашим театром. Главное, я помню с каким ужасом я воспринимала новости о новых датах наших «Ромео и Джульетты». Я-то готовилась сдать дипломную и меньше чем через две недели улететь отдыхать, а тут вы назначаете новую дату. Когда, думаю, будет нам нужно ее играть? Первого! Ну и ладно, главное, что не седьмого. А потом еще одна дата! И когда? Шестого?! Ну, думаю, если вдруг будет продолжение, то я…

Агнесса на пару секунд задержала суммарную эмоцию. В жестах рук и на лице читались и предел ее терпения, испытываемый пока еще безопасными сюрпризами, и гнев, граничащий со строгим соблюдением политкорректности, и даже тронутую оттенками печали покорность чужой воле.

— Смотрите, смотрите на нее, на ее лицо! — с нескрываемым наслаждением сказал Филипп, вспугнув тем самым Агнессу и заставив вернуться из воспоминаний назад в «Кинопус».

Она немного смутилась, но не стала скрывать красивой улыбки.

— О, да! — протянула Я'эль. — Мы заметили!

— Какой же там был внутренний текст! — добавил Аарон.

— Порой один монолог, простой солилоквий, или даже реплика, сказанная с пониманием ситуации и исходя из прочувствованности характера, может оказать больший эффект, чем целая сцена или даже сама пьеса, сыгранная абы как. Вот вам и живой пример. Миниатюра минуты на три, но зато как сыграна! Брава, Агнесса!10

Эта речь обязала Филиппа продолжить процедуру принятия в коллектив. Или же правильнее было бы это назвать собеседованием. Ну а как же иначе можно это было назвать? Его молодые друзья в качестве безмолвного жюри отсматривали материал, с помощью которого новые силы должны были утвердить свою позицию, и Филипп был согласен с этим, ведь им потом вместе нужно было работать на равных.

— А меня позвали на съемки в какой-то новый сериал, — пробасил Симон на фоне аплодисментов от шести пар ладоней. — Это было примерно в середине июля. Агнесса, значит, депрессировала в это время дома…

— Ну не так, чтобы я в депрессии была…

— Не, ну ладно, это я так, к слову, — смягчил Симон, подмигнув Агнессе. — Мой рассказ еще короче будет значит, и совсем без того внутреннего текста который мы только что наблюдали. — Он снова подмигнул ей. — Однако непосредственным следствием этого эпизода стал мой звонок Аарону. Ребята, я не мог представить, что встречусь с режиссером — прости, господи, за то, что я опять сассоциировал это священное понятие с этим имбецилом! — со сценаристом и актерами — особенно на главных ролях — которые могут так не любить свою работу и так ее дискредитировать. Да, все знают, что в сериалах актеры массовки — люди далекие от темы, особо ни на что не претендующие. Но, черт возьми! — та массовка была еще той массовкой! Тавтология получилась, но я иначе не могу о них высказаться. Там были такие типажи, о которых можно было снимать документальные фильмы криминальной направленности. Один из них так вообще давал указания самому режиссеру, и никоим образом не признавал свои многочисленные ошибки. Ситуации становились все смешнее и абсурднее, но к концу съемочного дня я настолько устал, что уже было не до смеху. Съемки должны были закончиться к пяти вечера, но домой я пришел в два. В два ночи! Бардак, неразбериха, полная безответственность и отсутствие интереса людей ко всему. Интересно, что от всего этого останется в конечном счете? Можно будет это скоро созерцать по ящику, кстати.

Короче, эти воспоминания во мне засели надолго. Да, конечно, я скорее буду вспоминать смешные моменты того дня и пересказывать их, каждый раз добавляя чего-нибудь по вкусу, но даже оставив все это позади я начинаю впадать в бешенство от того, что я увидел. На следующий же день я позвонил Аарону и поинтересовался в силе ли еще вариант с театром. Мне просто стало до мозга костей обидно за убитое время, хотя то и был всего лишь один день. Понимание того, что я становился причастным к этой безвкусице и добровольно отказывался от того, чему я научился за последние несколько лет, и особенно за последние месяцы, пугало и коробило где-то глубоко внутри. Аарон же меня успокоил, даже несмотря на то, что я не мог сразу примкнуть к вам. На душе стало как-то спокойно.

— А какую роль-то дали тебе? — спросил Артур.

— Врача-хирурга, сначала объясняющего родным пациента возможные перспективы, а после уже отчитывающегося о состоянии прооперированного. Две сцены. Все, что у нас снимается — это фильмы с участиями врачей, бандитов, полицейских, бизнесменов и их любовниц, — загибая пальцы на руке и сжав их кулак, пробасил Симон. — Вот в морду им всем дать хочется! — потрясая этим кулаком, процедил он сквозь стиснутые зубы.

— А ведь пошли эмоции, а? — улыбаясь от уха до уха, развеселил всех присутствующих Артур.