Счастливая Жизнь Филиппа Сэндмена

А послезавтра снова что-то помешало ему начать процесс с утра, и поэтому вечером он перегнал всего одну кассету, порадовавшись, однако, что осталось оцифровать всего две кассеты, одна из которых была гарантировано грязной. Однако другая ближе к концу тоже преподнесла ему такой же неприятный сюрприз.

– Блин, Тим, это твой аппарат ленты жует или ты сам, а? – злился Филипп, рассматривая очередную заплатку из липкого скотча. Так как на этой кассете поврежденным оказался фрагмент с не интересующей его записью, он решил остановить ленту, достать ее из гнезда, перемотать вручную на несколько оборотов вперед и продолжить уже с предположительно чистого участка. На этот раз этот вариант оправдал себя.

Оставалась одна, последняя кассета, с заведомо грязной лентой. Искомый материал все еще не был обнаружен, и Филипп сильно нервничал по этому поводу.

Первые двадцать минут оказались ненужными. Дойдя до проблемного места, Филипп повторил манипуляции с кассетой. Когда поверхность ленты однозначно стала чистой по сравнению с тем, что он увидел, открыв кассету в первый раз, он вставил ее в гнездо и включил. Сквозь еще немного грязную картинку он разглядел свою комнату.

«Нашел! Есть! Но какой это именно момент? Ведь я столько промотал…»

Крутить вручную назад он не решился, чтобы снова не испачкать уже и без того изношенные головки. Филипп принял решение захватывать то, что есть. Однако теперь нужно было находить общий язык с китайской программой. Дело в том, что когда помехи на экране преобладали над полезным сигналом, она «делала доброе дело», выдавая на выходе гладкий синий экран. Филипп видел то, ради чего он затеял всю эту историю, а программа – нет. К счастью, он довольно быстро нашел в установках программы ту опцию, которая контролировала эту, мягко говоря, услугу и отключил ее.

REC… PLAY…

Глаза впились в экран. Помех постепенно становилось все меньше и меньше, и через какое-то время экран окончательно очистился. Вот они сидят в его комнате, а вот кто-то просит Тима дать ему поснимать. «Так, вот он, Тим… А худой-то какой был!» – с удивлением думал Филипп. «Дай я тоже поснимаю!» Вот кто-то переворачивает камеру вверх ногами. Тим его поправляет. Кто-то разглагольствует… А, это Оскар. Фамилию не помню его, а звали мы его Оски. Ага, Оски объясняет правила какой-то игры. Играем… Похоже, ой похоже… Сейчас должен войти отец. А может не сейчас, не помню. Нет, сейчас, именно сейчас…»

Очень было все это похоже на один из болезненных вариантов эффекта дежавю: он знал, что что-то определенное должно было, просто обязано было произойти, но оно никак не наступало. Его это очень томило, он, сам того не ощущая, весь напрягся и даже начал постанывать, как вдруг на экране в комнату вошел его отец и спросил:

– Ну, как дела, парни?

Потом было и «Все есть? Ничего не нужно?», и «Ну что, снимаете?» и «Пап, скажи «Привет!» в камеру». Отец помахал в камеру рукой и после вышел из комнаты. Филипп дождался, пока закончится эта съемка, затем остановил захват на компьютере и безучастно и спокойно продолжил смотреть кассету. Только в самом конце он обнаружил маленький фрагмент, о котором он ранее не знал: Тим привязал чем-то камеру к себе, и поехал на велосипеде вниз по дороге к своему дому. По дороге ему улюлюкали и жестикулировали одноклассники, среди которых Филипп увидел себя, машущего в камеру. В конце концов этот дурень не справился с управлением и свалился с велосипеда, и контакт с землей был явно не мягким. Не дав ленте отмотаться дальше, Филипп загнал в компьютер и этот момент, а после досмотрел оставшиеся десять минут без каких-либо неприятных сюрпризов и радостных находок.

Все. Шесть кассет были оцифрованы, и прямо на следующий день Филипп договорился с Тимом о встрече. Возвращая пакет, он, конечно же, извинился за задержку. В качестве компенсации он вручил Тиму диски с нарезкой из их совместных съемок.

– Вот, посмотришь хоть спокойно. Там столько чего было! – говорил Филипп сияющему от радости однокласснику.

Но внутри он все же не переставал ощущать себя героем. «Я уж если взялся за дело, то обязательно доведу его до ума”, – говорил он сам себе, ублажая собственное тщеславие. Придя домой, он даже решил сейчас же загнать весь материал на свои жесткие диски, и потом уже, не напрягаясь, просмотреть все восемнадцать часов на предмет нужных эпизодов.

Однако и здесь его ждал неприятный сюрприз. Каждый из захваченных трехчасовых файлов измерялся десятками гигабайтов, а на всех его дисках была файловая система FAT32, которая не умеет работать с размерами файлов больше четырех. Филипп так и сел на стул. На данный момент у него было четыре жестких диска, на которые он был не в состоянии скинуть сотню с лишним гигабайт информации, которые чуть ли не под завязку заполнили его компьютер.