Счастья и расплаты (сборник)

Крутится-вертится шар голубой.
Мы еще не танцевали с тобой.

Поздно, наверно, начать нам сейчас.
Лишь с удивленьем посмотрят на нас.

Может, во снах твоих ты до сих пор
перелезаешь отцовский забор.

Ну а во сне моем тырит наган
эвакуированный мальчуган.

С этим наганом мечтатель-простак
хочет он взять в одиночку Рейхстаг.

Порознь, а все-таки рядом, вдвоем
раненым в госпитале поем.

Крутится-вертится шар голубой,
где на нем наша победа с тобой?

Ну а вокруг равнодушия льды.
Льды, словно надолбы, мрачно тверды,

Кавалер барышню мог ли украсть?
Только победа была наша страсть.

Нет от победы великой следов,
Мы как два красных флажка среди льдов.

Крутится-вертится шар голубой.
Мы еще не проиграли наш бой.

2011

Михаил Синельников 1946. Ленинград Три кровавых воскресенья

В биографии Михаила Синельникова есть поразительный узел из трех исторических совпадений. (Его дед Тимофей Федин был тяжело ранен 9 января 1905 года при расстреле рабочей мирной демонстрации в Петербурге. В этот же день и год родилась его дочь – будущая мать поэта – Евдокия Федина.) В двадцать четвертом году она встретила будущего его отца Исаака Синельникова, и они поженились и прожили долгую жизнь. Исаак Синельников тоже был рожден в год Кровавого воскресенья. Михаил был их вторым, поздним ребенком.

Три кровавых воскресенья
так сплелись в семье в одно.
От убитых нет спасенья,
когда в комнате темно.

Царь хоть слово им сказал бы,
когда живы были те,
кто попали там под залпы
все по русской простоте.

Ну а ты, студент истфака,
в городке киргизском Ош,
что-то плохо спишь, однако,
с головой больной встаешь.

Отчего такой ты нервный
хоть и в праведной семье,
не последний и не первый
несчастливый на Земле?

Ты несчастлив тем, что смелость
из опаснейших подруг,
что не можешь сразу сделать
всех счастливыми вокруг.

Всюду очереди, давки…
Не утешат, вдохновя,
ни Хрущева бородавки
и ни Брежнева бровя.

Стукачей мордяги жабьи,
пошлость песен, пошлый гимн,
и опять самодержавье,
но под именем другим.

Да не нервничай ты, Миша,
не сорвись ни в злость, ни в лесть,
и в тебе есть что-то выше,
и в России тоже есть.

Как быть времени сильнее?
От бессонницы ты желт.
Пуля в деда Тимофея
и тебя под кожей жжет.

Пусть она вкруг сердца бродит,
то кусая, то скребя,
себе места не находит,
не уходит из тебя.

Но, как вскрикиванью скрипки,
этой боли нет цены,
и себя ты по ошибке
от нее не исцели.

2012

Юрий Беликов 1958, Чусовой Пермской области Часовой поэзии из городка Чусовой Марш долгового облака