Счастья и расплаты (сборник)

Когда моя мама пришла из архива Лубянки,
молчала
          и с прошлым не впала она в перебранки.
Она утопила в подушке лицо на неделю
и так и лежала.
          Глаза на людей не глядели.

А после сказала:
          «Туда не ходи.
                    Там подписи не за черняшку и сало.
А деда прости. В протокол не гляди.
Там даже не страх —
          это боль подписала».

Давайте простим переживших допросные ночи,
когда вырывали у них пассатижами ногти.

Давайте простим всех, кто сами себя не простили,
покаявшись не в показном, – в христианнейшем стиле.

Не надо читать их безумные показанья.
Они оплатили их пытками собственного наказанья.

Давайте простим всех, кто сами себя не простили,
подумав о совести собственной, а не престиже.

Давайте простим всех, кто сами себя не простили.
Пусть души не станут, как выжженные пустыни.

Давайте простим всех, кто сами себя не простили.
Давайте простим их словами простыми-простыми,
но не для того,
          чтобы, вновь предавая, прощенья просили,
и не для того,
          чтоб их в будущем тоже простили,
и не для того,
          чтобы мягкостью к трусам предателей снова растили…

25 сентября 2011

Валентин Соколов 1927–1982

Поэт свободы в несвободе —
он из купели для детей
          в мир выплеснут, но не с водою,
а с кровью собственной своей.

          И если правдолюбье – детскость,
то, что ж, ему не повезло,
поскольку есть опаска: дескать,
от правды все на свете зло.

          Поэт свободы в несвободе —
Не Данте он, а просто зэк.
Он счетов никаких не сводит —
с ним счеты сводит его век.

          Флоренция и Новошахтинск,
          объединяет вас вина —
среди всеобщих помешательств
с поэтом собственным война.

          Он пишет вынужденно тонко
или кайлом долбит спроста,
но, как свидетельство ребенка,
его поэзия чиста.

          Поэт свободы в несвободе —
как будто ангел в небосводе,
за коим так шпионят спутники,
что все секреты мира спутаны
и норовит любой народ
приладить прямо в небосвод
свой личный мусоропровод.

          И ангел наш летит несчастный,
не государственный, а частный.

          А на земле – большие роды:
плодятся столькие свободы,
и ни за что не разберешь,
где здесь свобода, а где ложь.

          В том, что свободочки, свободки
и несвободочки-уродки,
старухи-лгуньи и молодки,
надравшись виски или водки,
шпигуя бомбами подлодки,
          зло непременно сотворят,
лишь ангел будет виноват.

Октябрь 2010

Ольга Кучкина 1936 Сон о детстве (песня на старый мотив)

Танцуют все, пока еще не поздно,

И кавалер живой,

И хочет барышню украсть…

О. К.