Счастье Зуттера

Виола смотрела прямо перед собой. Потом снова подняла руки, подперла правый локоть красивыми длинными пальцами левой руки, кивком головы откинула со лба волосы, прищурилась и вторично изобразила звук выстрела. Он едва успел крутануть руль вправо, заметив, что ему отчаянно мигает встречная машина. Виола была погружена в свои мысли и не заметила опасности.

— Кто она? — спросил Зуттер.

— Хороший вопрос. Этого она и сама не знает. Моя мать. Родилась под знаком Стрельца.

— Опасный знак.

Виола улыбнулась.

— И вы хотите привлечь свою мать к суду?

— Бесполезно, — ответила Виола. — Один раз ее уже судили. Не помогло.

Она снова открыла свою книжку.

— «Кому снится, что его мать занялась беспутным промыслом, того ждут большие несчастья», — прочитала она. — Все-то он знает, этот сонник. Но беспутной ее не назовешь.

35

— Вы только взгляните, — сказал Зуттер.

Парковка была забита автомашинами, черными лимузинами с дипломатическими номерами, шикарными спортивными автомобилями с номерами разных кантонов. У въезда стояли два охранника, один в гражданском, другой в униформе шоколадного цвета, оба вооружены, у обоих рации. Что-то не похоже на пансионат фройляйн Баццелль.

— Подождите минуточку, я только зарегистрируюсь.

Он глубоко вдохнул. Болела спина. Все было на месте: небольшое плато, синяя полоска озера, холмистый полуостров, раздвоенная вершина Марньи. Он медленно поднялся по каменным ступенькам, вошел в вестибюль. Вдоль стены тянулся длинный стол, на нем стопки книг, брошюр, проспектов, там, где стол переходил в подобие пульта, стояла молодая женщина в бежевом платье английского покроя. На завитых белокурых волосах надетая набекрень шапочка, украшенная золотистой спиралью с тремя буквами «Г». На груди тот же лейбл и надпись НАДИН. Буквы переливались и сверкали, Зуттер забыл очки в машине. Женщина стучала на клавиатуре компьютера и одновременно болтала по телефону, прижав мобильник щекой к подбитому ватой плечику платья.

Зуттер стоял довольно долго, наблюдая за людьми, сновавшими между гостиной и рестораном. Некоторые лица показались ему знакомыми, хотя без очков он видел не совсем четко, например, лицо председателя одной крупной швейцарской партии, над верхней губой усы щеточкой; на сей раз он был в шортах. Отдыхающие были одеты кто во что горазд или по-спортивному, мужчины и женщины среднего и даже пожилого возраста были, как правило, в тренировочных костюмах. Они оживленно беседовали, часто смеялись, в воздухе витала расслабленность, только охранник в гражданском, пришедший вместе с Зуттером, хранил официальный вид.

Администраторша с отсутствующим взглядом крутила головой с прижатым к плечу мобильником, не замечая Зуттера, хотя ее улыбающиеся глаза, казалось, задерживались на нем. Она говорила на базельском диалекте, и разговор ее, без сомнения, был личного свойства. Через открытую дверь виднелась гостиная, но кроме кафельной печи все казалось Зуттеру незнакомым. Столов и стульев не было. Помещение превратили в игровую комнату, на зеленом полу там и сям стояли разноцветные табуретки, между ними лежали гимнастические мячи. Посередине оставалось свободное место для пюпитра и футляра гитары. На потолочных балках висели транспаранты, на которых, к примеру, можно было прочитать: ПЕРЕМЕНУ НЕНАВИДЯТ ВСЕ — ТОЛЬКО НЕ МОКРЫЕ МЛАДЕНЦЫ. С кафельной печи свисала геральдическая композиция: синий венок из звезд с буквами EU в центре, а над ними увенчанная короной большая буква N. Задумали реставрировать наполеоновскую империю, что ли?

— Ау, — сказал Зуттер, но улыбка женщины все еще оставалась отсутствующей.

— Алло, Надин! — крикнул он.

— Минуточку, — шепнула она в трубку, но по-прежнему оставила ее зажатой между плечом и подбородком. — Да? — спросила она, витая в мечтах где-то далеко.

Глядя в ее равнодушное ухоженное лицо, Зуттер сказал:

— Я приехал на день позже, но комната заказана. Зуттер.

Молодая женщина застучала по клавиатуре.

— Зутер Флориан, — сказала она. — Чем могу быть полезна?

— Мне нужна комната, и мое имя не Флориан.

— Вы недовольны своей комнатой?

— У меня ее еще нет. Я хочу номер двадцать один.

— У вас комната номер сорок пять.

— У меня ее нет, и я ее не хочу.

— Номер двадцать один, — она быстро задвигала пальцами. — Верно, это вы, господин Фёгели. Извини, — шепнула она в трубку, из которой все еще доносилось веселое щебетанье, и положила ее на стол. — И какую же комнату вы теперь хотите?

— Я хочу фройляйн Баццелль.

Администраторша быстро взглянула на охранника, который сделал шаг вперед. —

— Фройляйн Ба?..

— Баццелль. Два «ц» и два «л».

Она уставилась на экран монитора.

— С такой фамилией у нас никто не числится. Джон! — громко крикнула она, — помоги, пожалуйста, этому господину. — И снова прижала к плечу трубку.

К Зуттеру подошел серьезный молодой человек в темно-синем блейзере.

— Позвольте спросить, кто вы? — поинтересовался Зуттер. На груди молодого человека красовалась надпись ОСКАР. А не ДЖОН.

— Вы ищете господина Зутера? — спросил он. — Или господина Фёгели?

— Я ищу фройляйн Баццелль.

— Ах, ее. Мне кажется, она умерла. К сожалению.