Счастье-то какое!

Потом пригласили в ток-шоу «Что хочет женщина». Тема такая: «Если женщина говорит „нет“, то это ничего не значит».

– Не можете сегодня, приходите завтра. Темы: «Любовник только укрепляет семью». И «Большая зарплата женщины – разрушает». Предполагаются звезда и эксперты.

– Надеюсь, – говорю, – я буду звезда?

– Вы будете эксперт, – мне ответили твердо.

Вдруг замаячила на горизонте некая Надежда из программы «Надежда».

– Хотим предложить вам участие в программе «Большая семья».

– Телевидение?

– Ни боже мой, – отвечают мне, – просто программа – в чистом виде. Истоки она берет в Индии и в ООН. Тема: СМИ – в борьбе за победу добра над злом. Понимаете, вы – как раз то, что нам нужно. Зачем мы приходим в этот мир и куда идем? Этот вопрос всегда рано или поздно встает перед человеком: что такое душа и есть ли она?…

В общем, единственное, на что я решилась, – дать интервью одной газете, не стоит озвучивать ее звонкое имя, оно и так у каждого на слуху с такими-то миллионными тиражами, подумала: редактор имеет независимые воззрения, новости культуры освещаются неплохо, а в подвал криминальной хроники лучше не соваться, иначе в такое угодишь варево из жареных новостей, извиняюсь, конечно, за несуразный каламбур, что мое кредо – встречать каждый день изумленьем и восторгом – может не только пошатнуться, а и затрещать по всем швам.

Самое курьезное из этого подвальчика, я повторяю – просто забавное: «Женщина в Тюмени прилипла к шлагбауму», «В желудке у мужчины обнаружили два килограмма шерсти…», «Иллюзионист Дэвид Копперфильд обвиняется в изнасиловании», «Страшный скандал: председатель суда – квартирная мошенница! Ее уличили в квартирных махинациях и предложили уйти из суда по собственному желанию, но она отказалась», «В Эстонии поймали пьяного слепого водителя» и так далее и тому подобное.

– Да они выдумывают всё, – говорит Лёша. – …Только не смей мне рассказывать эти ужасы.

Я говорю:

– Ты ж говоришь, что они всё выдумывают!

А он:

– Да. Всё выдумывают, но, наверно, самый ужас – правда.

Мы провели фотосессию, я выглядела неотразимо, в последний раз я так расстаралась много лет тому назад, когда арт-клуб МуХа пригласил меня выступить в роли Снегурочки перед детьми завсегдатаев. Помню, сынок еще заметил деликатно:

– Ну что, последний раз Снегурочку играем? Дальше-то пойдет Баба Яга?

Съемка отдельно, интервью отдельно, молоденькой журналистке, которой время от времени позванивал ее бойфренд, и она грустно отвечала, что пока еще занята (дело у них явно двигалось к расставанию), часа за четыре я выложила в деталях всю свою бурную жизнь, наполненную странствиями и благородными подвигами во имя процветания человечества.

Лёша говорит:

– Наверное, когда она уходила, пошатываясь, ты еще бежала за ней и кричала: «Я еще то забыла, это и это!..»

Потом они оба куда-то подевались, я и сама завертелась как белка в колесе. Ремонт обновил мою берлогу, она воссияла, однако весь дом – вверх дном, в бумагах полная неразбериха, и в остальном, естественно, тоже. Надо же умиротворить атмосферу, купить хоть какой-нибудь шкаф, куда можно всё засунуть, распаковать коробки.

В одном конце города у меня сын с беременной женой, в другом – старик-отец. Патриарху – банка с борщом, остальным – полиэтиленовый контейнер с гречкой и жареным минтаем. Пирог через день печется с лимоном – «лимонное настроение». Кусочек обязательно соседу – девяностолетнему профессору Богомолову.

Утром звонишь в дверь с горяченьким пирожком. Профессор из-за двери:

– Я сейчас оденусь!

– Не надо, я просто в щелочку просуну!

Но – старая гвардия не сдается – его долго нет, мечется по дому, прикрывает наготу, появляется на пороге – в одних трусах.

– Я, – говорит, – по старой морской привычке сплю без всего.

И элегантный жест – БЕЗ ВСЕГО…

У Лёши то и дело выставки в провинции. Вот он уезжает в Ижевск, на родину изобретателя автомата Калашникова, стоит в ванне, тоже голый, мокрый.

– Давай, иди, – говорит, – ухаживай за своим папой. У меня нет мамы с папой, я понимаю, как ты хочешь, чтобы твой папа подольше побыл.

Мы обнялись, поцеловались, утерли друг другу слезы. Я вышла и погасила в ванне свет.

Он кричит:

– НЕ НАДО МНЕ СВЕТ ГАСИТЬ!!!

За полтора года сочинился новый роман – не мудрствуя лукаво я просто и без прикрас описала жизнь нашей семьи, на него у нас вся надежда, свеженький, из типографии, экземпляр торжественно вручила отцу, он звонит:

– Поверишь ли, – говорит мне, – читаю, смеюсь до слез…

После школы папа тулил меня в МГИМО, который окончил с отличием, чуть ли не первый военный выпуск, я уже об этом писала, нанял мне аутентичных репетиторов из этих священных стен, откуда, как горные орлы, взмывают и разлетаются по миру дипломаты, международные журналисты, историки, экономисты. Всё было предусмотрено и просчитано до мелочей, но когда стали сдавать документы, он, бедный, с ужасом обнаружил в моей школьной характеристике фразу: «…Не отличается особой пунктуальностью».