Счастье по ошибке

На другой день после похорон он не пошел на работу. Отвел Антона в детский сад, а сам вернулся домой. Сил не было. Он сел на диване и так сидел, безвольно, тяжело, погрузившись в тупую тоску. Сначала совсем без мыслей. Потом с одной мыслью – «что со мной?..», долбившей мозг. Потом со многими смутными мыслями, гулко толпившимися в сознании в виде каких-то обрывков? – и словно с могильной плитой на душе. Он попробовал заняться самовнушением. «Дед умер, – сказал себе. – Это нормально. Старый, больной… Тяжело было жить… Умер – хорошо. Умер – освободился… И освободил… Всегда есть что-то хорошее…»

Андрей вздохнул, пытаясь сосредоточиться.

«Хорошо, что освободился… – снова попробовал упорядочить мутный хаос в голове. – Навсегда. Никогда… никогда больше не будет. Я плохо знал его. Недавно узнал… В шашки играли… Никогда больше… – Он зажмурился, невольно выдавливая из глаз едкую влагу – скудная капля размазалась по ресницам. – Мужчины не плачут… В детстве научили: мальчикам нельзя… А французам, говорят, можно… говорят… Хорошо, что отмаялся… Дает хоть какое-то утешение… Ничего не дает… Смерть ничего не дает. Только отнимает… Люба не узнает, что я мог быть человеком. Господи!.. Никогда… Никогда… – Он заметил, что горячая капля поползла по щеке. В горле словно булькнуло, он сморщился, сжал челюсти и тихо взвыл. – Ничего нельзя поправить… Не предугадаешь ничего и никогда… Почему все так?..»

Зазвонил телефон. «Светик» – высветил дисплей. Он ответил.

– Что с тобой? – встревоженно спросила она. – У тебя такой голос… Ты не заболел?

– Не знаю, – вздохнул он, вытирая глаза и щеки.

– Ты на работе?

– Дома.

– Температура есть?

– Н-нет. Не думаю. Мне просто как-то… жутко…

– А что болит?

– Может, сердце. А может, еще что-то. Или ничего. Да нет, Светка, это не болезнь. Может, позднее раскаяние, – он криво усмехнулся.

– Андрюш, ты ляг, раз дома остался, попробуй уснуть, – посоветовала Света. – Надо отдохнуть. Я тебя вечером посмотрю, и мы обо всем поговорим.

– Приходи скорее.

– Буду торопиться. Держись. И лучше всего – поспи.

Она отключилась. Он снова погрузился в свою полупрострацию. «Умер в муках… – думал о старике. – Сам себя считал грешником… До того Люба… Как сына хотела – а вырастить не довелось… Кто там все это делает?.. А еще раньше моя мать… тоже страдала… И все умерли… И все умрут… Я… и Светка… и даже Антоша… Зачем? Что за жизнь? Что мы за люди? Разве был я человеком с Любой?.. Господи! Почему раньше не надоумил! Все было бы иначе…» – Андрей снова зажмурился от едких слез, подвывая горьким своим мыслям.

Он просидел и пролежал так до вечера, не позаботившись об обеде. К шести заставил себя пойти в сад за сыном. Антоша что-то солнечно лопотал, рассказывая о событиях дня, – Андрей старался улыбаться, качал головой. Пришла Света, приготовила ужин. Уложили Антона спать. Выйдя из комнаты сына, Андрей снова лег на диван. Света села рядом.

– Ну что, совсем плохо? – спросила.

– Просто не знаю, как дальше, – выдавил Андрей.

– Что-то еще случилось?

– Все уже случилось раньше. Я не знаю, зачем жить такому человеку, как я. Что я могу дать сыну?

– Ну какому такому?

– Такой я… никчемный… страшный человек…

– Это неправда.

– Это правда. Я радовался смерти деда, потому что… потому что устал ездить… Я чуть не уморил сына, когда он был грудной… Любу изводил, – бесстрастно перечислял свои грехи Андрей. – Я ее использовал – и ничто даже не шевелилось, никакая совесть, ничего…

– Все совершают ошибки, – убежденно произнесла Света. Андрей смотрел в одну точку и молчал. – Послушай, – вздохнула она, – у меня было три аборта… по молодости… Мне сейчас ужасно об этом вспомнить. А тогда… Я думала только о том, чтобы избавиться от токсикоза и вернуться к прежней веселой жизни. Я тогда ничего не понимала. И просто не хотела рожать от тех мужчин… А теперь я все понимаю. Теперь, когда вспоминаю об этом, мне кричать хочется от непоправимости. Я представляю этих маленьких, как они пытались защищаться у меня внутри… – Света запнулась. Потом продолжила хрипло: – Я их всех убила. И тоже ничего не поправишь… Но мы ведь только люди. Мы ошибаемся, грешим. Мы не ангелы… Но мы стараемся. Ну надо, наверное, принять себя и с этим. С нашими грехами принять, потому что в прошлом уже ничего не изменишь, а для будущего нужно себя как-то сохранить. И посмотри, какой ты теперь отец. Ведь Антошке повезло с тобой, повезло!

– Не-ет, нет, – замотал головой Андрей. – Другой отец его с самого первого дня любил бы, он бы о нем заботился, парень не ведал бы страха, одиночества. А мой Антошка жил без отца. Потом и без матери, а я знать о нем не хотел. – Он подскочил на диване и, сев, уставился на Светлану. – Я детей ненавидел! Жил свинской жизнью и ничего менять не желал.