Счастье напоказ

Имоджен уставилась на вошедшего в холл Дага. Сердце ее билось так сильно, что, казалось, вот-вот выскочит из груди. Она не помнила, чтобы когда-нибудь нервничала до такой степени, — даже когда отец узнал о том, что она ночью тайком бегала на свидание к Майку Чальеру…

Но сейчас было не время предаваться воспоминаниям. Даг явился немного раньше, чем она предполагала. И хотя вид его, одетого в дорогой темный костюм, пошитый на заказ, и не менее дорогую белоснежную сорочку, был ей вполне привычен, Имоджен ожидала от себя подобной реакции.

Правда, он смутил бы ее, даже будучи одет проще. И вовсе не из-за роста, широких плеч и подтянутой мускулистой фигуры, при виде которой охали и вздыхали подруги.

Было нечто в выражении его лица, манере поведения, что отличало Дага от других муж чин. Аура силы и уверенности в себе, самобытная мужественность, настолько ярко выраженная, что признавалась даже самой Имоджен. Да, признавалась мной, но никогда меня не привлекала, резко одернула себя девушка. Даг не принадлежал к ее типу мужчин. Ей нравились другие, более теплые и мягкие… более достижимые, более… более человечные и менее… Менее сексуальные?

Она нервно прокашлялась.

— В чем дело? — сухо спросил Даг. — Ты смотришь на меня, как кролик на удава.

— Я не боюсь тебя, — возразила уязвленная Имоджен.

— Рад слышать это. Послушай, утром мне надо лететь в Финикс, а перед этим прочитать массу документов. Так что будь хорошей девочкой, скажи, чего тебе надо, только не давай обратный ход и не говори, что это неважно. Мы с тобой прекрасно знаем, что иначе ты никогда бы не позвонила мне.

Звучащая в его голосе ирония заставила Имоджен слегка нахмуриться. А Даг, не отрывая от нее нетерпеливого взгляда, расстегнул пиджак и ослабил узел галстука.

Это движение заставило Имоджен напрячься.

— Давай же, Имоджен, не начинай свои игры. Сейчас мне не до них.

Словесному предупреждению сопутствовал взгляд исподлобья, напомнивший Имоджен о прежних грехах и о том, как безжалостно он за них наказал ее.

Она нервно сглотнула. Отступать было поздно. Собрав всю свою храбрость, Имоджен набрала полную грудь воздуху.

— Даг, я хочу, чтобы ты женился на мне!

2

Выпалив это, она машинально закрыла глаза, но последовавшее за этим молчание заставило ее вновь открыть их.

— Что ты сказала?

Он смотрит на меня так, будто испытывает сильное желание придушить собственными руками, подумала Имоджен. И быстро повторила, подавляя желание убежать куда подальше:

— Я… я спросила, не женишься ли ты на мне…

— Ты умом тронулась? Или просто решила пошутить?

Даг казался очень рассерженным, и это несколько удивило Имоджен. Последние несколько часов она провела в попытках угадать, какова будет его реакция, но то, что он может рассердиться, даже не пришло ей в голову. Насмешка, издевка, пренебрежение, презрение, решительный отказ — все этого Имоджен ожидала, но гнев…

— Нет, я не шучу, — ответила она. И вполголоса мрачно добавила: — Хотела бы я, чтобы это было так. Все придумал мистер Мартин. Помнишь, такой старенький, с шевелюрой, как у Эйнштейна, поверенный в делах… Я сказала, что это безумие, но, по его мнению, другого способа помешать Филу унаследовать наше дело просто нет. Ты же знаешь условия завещания деда.

— Знаю, — кивнул Даг. — Но ведь ты же ни чего не смыслишь в делах? Зачем тебе наследство, которым ты не в силах толково распорядиться? Да и куда, скажи на милость, девалась твоя решимость не выходить замуж до тех пор, пока ты не полюбишь и пока не уверишься в том, что тебя тоже любят? Или все это были лишь девичьи фантазии, улетучившиеся как дым перед реалиями жизни?

— Нет, это не так, — сердито возразила Имоджен, — но..

Сняв пиджак и бросив его на кресло, Даг подошел к бару и, открыв его, налил себе виски в массивный хрустальный стакан. Он соответствует этому дому, с тоской поняла вдруг Имоджен. И выглядит здесь гораздо более на месте, чем я сама.

Темные деревянные панели на стенах, тяжелая мебель всегда давили на нее. Но все же это был дом ее предков, частица ее самой. И мысль о том, как ненавистный Фил, его вечно испуганная жена и орущие, плохо воспитанные дети обживают с детства знакомые помещения, показалась Имоджен невозможной. И если уж быть честной до конца, несмотря на ее неприязнь к Дагу, в его руках дом будет в безопасности… Как и семейный бизнес.

— Но — что? — спросил он. — Но ты настолько чтишь память отца и деда, что готова напрячь извилины и взвалить на себя управление семейным бизнесом? Но ты настолько любишь меня?..

Последний вопрос был явной издевкой, Даг знал ответ. Однако Имоджен все равно пылко воскликнула:

— Нет, разумеется, нет!

Почему он так смотрит на меня? Этот острый взгляд исподлобья действовал ей на нервы.

— Итак, ты не любишь ни дело, ни меня, но готова выйти за меня замуж, чтобы удержать его.