Счастье бывает разным

— Только без резких движений, ладно? — попросила Катя. — Чтобы не получилось, что одно потерял, а другое не получил.

— Я человек осторожный, — улыбнулся Владимир. — Семь раз отмерю.

— Да уж, пожалуйста, — улыбнулась в ответ жена.

— А уж потом отрежу, — неожиданно закончил он фразу, которую она посчитала уже законченной.

Посуда вся была убрана и вручную вымыта — Чистов не доверял тонкостенные кофейные чашки посудомоечной машине.

Они вышли из кухни и остановились в большом светлом холле. На стенах висело множество фотографий Майки и Вадика — от грудничков до студентов. Все сделаны отцом, им же любовно подобраны рамки.

На них сейчас смотрели их собственные дети, причем не менее чем в полусотню глаз.

— Ну что, я пошла, Володенька? — тихо спросила Катя.

— Давай, — так же тихо ответил он, опустив голову.

— А хочешь — пойдем в спальню? — вдруг решилась Катерина.

— К министру опоздаешь, — неловко пошутил Чистов.

— Не ерничай, — закрыла она ему рот ладонью. — И так тошно. — И уже своим обычным тоном сказала: — Пошли. Ты пока мне еще муж.

И он, как обычно, пошел за ней.

Уже в спальне попытался задать вопрос:

— А ты с ним…

— Успокойся. Нет, — четко ответила она. — Я же с тобой еще не развелась.

Хотя на самом деле — да.

И уже — через два десятка лет после первой вспышки — не единожды.

Но, как почти любая женщина, уверенная в том, что неприятная для сегодняшнего партнера информация может быть скрыта, легко сказала неправду. Хотя в данном случае вовсе не для того, чтобы избежать ответственности. А чтобы просто не причинять лишней боли.

Катерина быстро разделась, машинально отметив, что тридцать утренних минут — коту под хвост.

Ну и черт с ним. В конце концов, она первый раз в жизни изменяет старому любимому со старым мужем. Чистов тоже разделся, с удовольствием поймав восхищенный взгляд жены. Пробегать по утрам пять километров ежедневно — это действительно полезно. Хотя и не всегда помогает в семейной жизни.

Он лег рядом.

Она сама его обняла, поцеловала.

Потом легла на спину, как ему нравилось.

Он медлил.

Может — потому, что не вполне понимал свое нынешнее положение.

Может — потому, что совсем недавно, впервые в жизни, был в другой женщине.

А может — потому, что предстоящие минуты могли оказаться последними такими минутами в его жизни. По крайней мере — в его жизни с Катей.

— Ну, что же ты? — ласково спросила она.

— Может, останешься? — то ли спросил, то ли попросил он, склоняясь над ней.

В ответ она молча обняла его и притянула к себе.

Больше они ни о чем не говорили.

Ни в постели. Ни после душа.

Попрощались у выхода из подъезда, поцеловались и разошлись — она к машине, водитель уже давно ее ждал, он — к парковке, где стояла его «аудюха».

6

Владимир Сергеевич, расставшись с Катериной, на работу не поехал. Ему неожиданно стало так плохо, что вернулся домой.

Плохо не физически — пульс не изменился. Просто вдруг, вещественно и ощутимо, в его мозгу вырисовалась мысль, что жить-то больше незачем.

И не для кого.

У него в прямом смысле слова опустились руки и подогнулись ноги. Он лег на диван, не раздеваясь и не снимая ботинок. Если б кто вошел — сильно бы удивился. Да и сам себе Владимир Сергеевич сейчас удивлялся. Но, во-первых, не сильно — сил-то как раз и не было. Во-вторых, как-то отстраненно. Как бы наблюдая со стороны. Так он пролежал не менее двух часов, пока в опустевшую и отяжелевшую голову не пришла другая мысль, сколь бесхитростная, столь же и очевидная.

Он вдруг представил, что Вадька и Майка остались без отца и как им плохо, одиноко и беззащитно, несмотря на то что свое совершеннолетие оба уже давно отметили.

Вот теперь пришла боль и горечь. Даже заплакать захотелось, впервые за последние тридцать с лишним лет. Зато появились силы. И когда их стало достаточно, он встал, поправил одежду, прошелся щеткой по туфлям и двинулся на работу.

Только теперь автомобилю предпочел метро: за руль садиться было явно рано.

До работы доехал ожидаемо быстро — метропоезда пока даже в Москве ходят без пробок, — а также на удивление комфортно, народу почему-то было немного. Может, из-за серой погоды — всю ночь опять шел полудождь-полуснег — и экстремально низкого атмосферного давления: те, кто мог себе позволить, остались дома.

Чистов тоже остался бы дома: сотрясенная похлеще, чем ударом тяжеловеса, голова сопротивлялась всем попыткам настроиться на работу.

Впрочем, он уже знал, что дома было бы только хуже: ведь еще вчера это был их дом, а сейчас — непонятно чей.

Фирсова встретила приятным сообщением: два новых серьезных заказа. В другой день Чистов бы обрадовался. Сейчас — лишь сделал вид, чтоб не обидеть.

Машинально отметив, что и из этих двоих самый крупный — от Катиного знакомого. Второго клиента на рекламной выставке честно выцепил Щеглов, он и в самом деле был талантливым менеджером.

Наталья, почувствовав, что начальство не в духе, не стала грузить его прочими производственными мелочами.