Сброс до нуля

– Ох, ну что Вы, – было видно, как Лаврентий делает вид, что это ему совсем неинтересно, – куда Вашему покорному слуге… только если Вы так захотите…. Я с удовольствием, мой господин.

Фёдор еле заметно хмыкнул.

– Что ж. проступок требует наказания.

В его руке появился его излюбленный красный топор.

– Но прежде, все-таки хочется услышать, что нам скажет виноватая. Итак, юная леди, есть, что сказать?

Девушка сначала молчала, прикусив губу, но потом набралась смелости и заговорила, выпрямив спину и гордо посмотрев на графа:

– Все, как и сказал мой подчиненный. Я выпустила и помогла сбежать нашему пленному.

У Фёдора вздернулась вверх бровь от такого дерзкого выпада. Он не ожидал такой самоуверенности от нее:

– И что же послужило причиной такого поступка?

– Мои личные убеждения. Граф, я ни на секунду не сомневаюсь в Ваших убеждениях и по-прежнему готова отдать за наше дело жизнь, но у меня также есть свои принципы. То, что мы держали в заложниках ребенка… я не могла на это смотреть… я признаю свое вину и готова нести ответственность.

Она говорила уверенно, ни разу не дрогнув.

– То есть, ты признаешь свое предательство? – ехидно переспросил Лаврентий.

– Я не предавала. Но если граф так посчитает, то так тому и быть.

– Хм… – задумчиво протянул Фёдор, – то есть, ты бы сделала то же самое, независимо ни от чего?

– Да.

– А что, с этим дитем плохо обращались? Сколько ему лет-то было?

– Восемь, граф.

– Ты ответила не на весь вопрос, Женечка.

Евгения сначала сомневалась, но все же дала ответ:

– Господин Фёдор, буду честна перед Вами. Хоть Вы и сказали проявлять к сыну лекаря уважения, но… эти нелестные слова Петра Никифоровича про Черную розу разожгли ответную неприязнь. Поэтому, я имела местно наблюдать, как некоторые наши товарищи обращается с плененным ребенком.

Вмешался Лаврентий:

– Да и поделом ему, этому…

– Не перебивай, – Фёдор заткнул мужчину, – они били его?

– Нет, но…

– Хорошо. Короче, опустив драму, и подытожив все это: тебе стало жалко мальчишку, и ты его отпустила. И почему только я должен разбираться в этой белиберде, – граф вздохнул, – понятно-понятно. Я вижу, что случилось. Евгения поставила свой личный моральный кодекс выше блага организации. Вы, г-н Лаврентий, видели, как эта дама совершает сие предательство и допустили его, дабы доказать свою верность. Я все понял. Хорошо, время понести наказание.

Фёдор поднял топор, замахиваясь. Девушка закрыла глаза. Хоть она и выглядела спокойной, на висках и лбу выступила испарина.

– Да-да, так тебе и надо, дрянь!