Сборник стихов. Быть. Том 4

Михаил Калдузов Сборник стихов. Быть. Том 4

zen.yandex.ru/qigod

В действительности человек не осознает, чем бы не обладал, что именно скрасит его счастье, несметно «обогатив, насытив» вплоть до отведенных лет, – в особенности кому воистину обязан его успех. Не ведал, покуда вечно лицезрел лишь сень счастья; посему и гнался за чем угодно, но не за тем, не эфемерным чувством свободы, дарующим вечное понимание; ибо круговорот одурманивающего (мысленного шторма от гонки за мнимым идеалом) не выпускал его за пределы суетного, житейского круга – к прозрению. Посему и жил в незнании от стремления в никуда, неведением поглощённый. Уповая в кого угодно, в т. ч. высшие формы, оправдывая своё несовершенство причиной врождённого или унаследованного изъяна… Но быть возможно причина в отсутствии стремления к стоящему?..

Кому-то для полнейшего счастья вообще ничего не нужно, ибо на пути (состоянию просветления, осязанию своего предназначения, легкости, понимания…) само дарование выжить, оставшись в здравии и рассудке. Триумфальное зарождает жизнь самому благообразному счастью, что возможет предстать думе «о самом величественном» у человека. Но пока прежний мир с думой ему соответственной не разрушен, “величественное” всегда будет нести конкретный образ; ибо самое грандиозное совсем иное, и не имело формы, образа, конкретики. Ибо не эфемерно. Ибо вечно. Любую отраду можно разрушить, как и любой храм, вымощенный руками идущего.

Человек верит лишь в то, что мог лицезреть воочию. Посему никогда не узрит величественного; посвятив сему неопределённое кол-во лет, чтобы впоследствии до конца жизни, пребывать в ослепительно-пленительном чувстве умиротворения от непрестанного присутствия триумфального в его жизни. Стремившись пронять, прочувствовать суть формы мною затрагиваемой останешься в крат с большим, чем тот извечно возбраняющий, веривший лишь своему ничему. Ибо ничего не от того, что он никто, а от того, что в нём пусто! Ведь это хорошо верить себе, да? В кого же ещё? Но в деле, уверен ли ты, о достопочтенный, возмутивший в себе, чего не стоило, что нынешний ты, – тот, которому стоило вовсе верить?..

Велика была тяжба.

Но итогом огневая

Злато-вечная пора.

Чья кутала, согревая,

Жизни каждые сердца…

4:0

И однажды в свет, негласно,

Днём ненастью неподвластным:

Под эгидой птицы млечной

Родилось дитё беспечно…

Великих дел мастеровой

Удел чьего не знать покой:

Творец искусный естества,

Зодчий чувства, ремесла.

Он был из тех, кому всегда

Судьба на диво улыбалась:

Всё от того, что жизнь чужда

Ему обыденна была…

И что являлось как беда,

С чьего волновалось

Любое, живое, всегда, –

Ему казалось, ерунда.

За что убивалось,

Сражалось в шторма, –

Ему в стократ досталось,

И боле полного пруда…

4:1

Но чтобы стать кем должен был

Его «изгнали» из затишья,

Чем дорожил и всяко чтил, –

Всё потерял; судьбы пронял.[1]

Жизнь в пепелище превратил;

Всему апатию привил;

Его[2] величие развил,

Себя к нему уподобил.

Двуличие – разлил;

Безличие – разбил,

И жаждой пущего учил:

Чём истинно отличие

От тех, кто в мир дарил

Любви безгранное величие,

И заурядно, кто твердил,

Как возлюбить обличие,[3]

Чьё сам и норовил

Унизить на приличие.[4]

4:2

Его закон зажечь миллион

Своих минуя похорон,

Сквозь батальон взнести огонь,

Могучий силы удалой…

Войн укоротить,

Любви возвысив рецидив, –

Всех восхищать,

О Высшем вещать.

В жизнь не смотря достойных,

Сквозь призму знойных

Дней бывших своих,

А ныне святых, –

С-И-Я-Т-Ь.

4:3

Вам не узреть той чары главной,

И той единства веры талой,

Чья насущна, первозданна

ИХ[5] питала постоянно.

Вам не знать, но преуспеть

Жизни истинной понять, –

Вы никто, как предложны.

Раз вы нитью плетёны

Неведомой, но тягучей

Единения всего, –

То внимите, наконец,

Слога верного сего!

Устремления взор точить

В небо славное окно,

Чистой мыслью, «первозданной»,

Преобязаны давно…

4:4

…

Ему как прежде никому

В главе вращения планет

Было ведомо почему,

Среди одной так много бед.

Являл свой гения порыв

Письмом, четверостишии:

Тайн приоткрыв, не утаив,

Эгиду сокрушав затишья, –

Он сеял свет своим величием,

Где в слово истину забил:

Им дух Святой, в Его обличии

День изо дня руководил.

Он был один кому под стать

Всей жизни испытания

Преодолеть, итогом стать

Миллиона зажигания.

Сердец разжечь, давно забывших,

Закинувших долой,

Но ясновидяще твердивших,

Про тело, дух и упокой.

Тел усмирить, гордо носивших

Крестов нательных – амулет,

Не ведавших, но чтивших,

Слепо веря, в чего быть нет.

Ему явилось повстречать

«На воле» прежде испытания,

Чьих было Вам век не под стать,

Ввиду прелюбодеяния:[6]

В строках «причуду» описать

Ему дозволено с Выси:

Поведать истину чью не объять,

Чью не понять, но обрести,

Способно было одному

Его пронявшего псалму…

4:5

Никем неизвестный заставил кудесной

Принять небосвода мудрейшего свода