Мужчины с полуобнажённойГрудью — распахнута рубаха —Среди толпы вооружённойИдут, не принимая страха.Цитрусовая пахнет коркаВ прохладном воздухе Агрито,На них чужие смотрят зорко,А их глаза полуприкрыты,Идущий впереди с гитарой —Седой и старый, спина прямая —Сыплет короткие удары,Из струн всю душу вынимая,И будто только просыпаясь,Медленные всплывают руки,Как против воли откликаясьНа звук фарукки…Что значит сон, скажи мне — правдуОткрой, как брату!Удачу он сулит, наградуИли утрату?Но ты отводишь взгляд, не глядя,В небо куда-то,Где облака по синей гладиПлывут кудлато,А утро будничное будитПрохожий стрёкот,И скоро всё во мне забудетБесследно то, какЖилы на шее напрягая,Потупив взоры,Танцует музыка нагая,Идут танцоры…
«Я стану тем, о чём нетрудно думать…»
Я стану тем, о чём нетрудно думать.Я легче пуха: стоит только дунуть,Да что там дунуть — маленькое «у»Сложить непреднамеренно губами —И я тонуИли взлетаю, не прощаясь с вами.Дудит в рожок неприбранный божок.Сворачивает небо творожок.И видно: тополя на всём скакуПрилаживают букли к парику.Я от тебя зависеть буду так:Закрой глаза — меня охватит мрак.Я твоего не преступлю завета.Но прикажи — проснусь и запою.Я подарила музыку своюИ поплачусь не раз ещё за это.Побереги меня. Ещё не разОтветит флейте толстый контрабасИ бросит оскорблённую латуньУдарник в приоткрывшийся июнь.Себя уже не повторяет вслухОтяжелевший тополиный пух:Опух и опустился, стал неровен.Зачем он здесь? Гони его взашей!Но он залёг, как рядовой в траншей —Как будто вынул вату из ушейГлухой Бетховен.