Сборник стихов

Как неба седина, и как свинец — забвенье.
Забвение молчит, как в космосе дыра.
В забвенье нет луча, нет боли, озаренья.
Забвенье — это смерть на кончике пера.

Век Пушкина ушёл
                                и Блока век —
                                                      в забвенье,
В забвение ушла история Руси.
Созрело среди нас манкуртов поколенье:
Как омуты глядят — о чём их не спроси.

Забвеньем поражён, как будто бы проказой,
Моей России лик, и город, и село.
Народ не прошибить
                                    простою русской фразой:
«Давайте выживать забвению назло».

Поэзией родной свои омоем раны,
Вернёмся в Божий дом, одыбаем в тепле,
А то мы всей страной
                                   сидим, как наркоманы,
На острой и слепой Останкинской игле.

Сидим в безглазой тьме, забыв своё рожденье,
Забыв, что мы — творцы, поэты, мастера…
Нас оплетает сеть всемирного забвенья,
И с неба нам грозит живая тень Петра.

«Звенит надо мною большое стеклянное небо…»

Александру Казинцеву

Звенит надо мною большое стеклянное небо,
Царапает душу колючая, ломкая высь.
Ещё далеко до осеннего первого снега,
А птицы, как пули, уже в никуда понеслись.

За ними душа, словно ласточка,
                                                       в небо рванулась,
За край горизонта ушла и на самом краю
Крылом зацепилась за Родину и оглянулась,
И с лёту упала на тихую землю свою.

Упала, уткнулась в пожухлые, горькие травы,
Забыв улетевших в невечное прошлое птиц…
Ей стали ненужными почести,
                                                   вестники славы,
Ей только б с молитвою
                                            пасть перед Господом ниц.

Покинули Родину птицы и, может быть, правы…
Травинки приникли к моей измождённой душе.
И небо, как зеркало,
                                   не отразило Державы,
Стеклянной Державы,
                                     которой не стало уже.

МИХАИЛ КАРАЧЁВ. ХОЛОД РОДНОГО ЖИЛЬЯ…

«Старый тополь первый встретил…»

Старый тополь первый встретил,
Расшумелся мне в ответ.
Ты узнал меня, приветил
Через тридцать с лишним лет.

Это старое селенье
С белым храмом у реки
Бережёт мои волненья
Давней радостной тоски.

В этом времени забытом
Я один ещё живу
В мире радостном, сокрытом,
Безответном наяву…

Незнакомые мне дети
Молча смотрят на меня.
Был и я на белом свете
Неразумное дитя.

И не знал пути-дороги,
И не ведал ничего,
Кроме маминой тревоги,
Кроме счастья своего.

Жизнь развеется в безмерный
Мир — беззлобно и легко.
Только тополь вспомнит верный
Всех, ушедших далеко.

Старый тополь, грустью вечной
Для чего мне сердце мнёшь
И листвой своей беспечной
В невозможное зовёшь?

«Ветер дул. Осины на погосте…»