Сборник статей и интервью 2009г (v1.15)

Главным результатом такой политики в среднесрочной перспективе становится даже не усугубление кризиса, который довольно быстро (скорее всего, к концу лета) вернется в форме «второй волны» увольнений, банкротств и закрытия предприятий. Затем мы снова увидим падающие цены на нефть, всплеск инфляции и панику среди банковских вкладчиков. Это, по крайней мере, вполне предсказуемые события, к которым можно подготовиться. Гораздо серьезнее то, что «вторая волна» кризиса будет сопровождаться растущим неверием населения в способность властей что-то сделать для изменения ситуации.

Уникальная особенность нашего времени в том, что данные процессы начинают почти синхронно происходить во всем мире. И события в одной части планеты стремительно резонируют с событиями, происходящими в других местах. Информация распространяется быстро - с непредсказуемыми (для правительств) последствиями.

Политики и биржевые игроки всё время говорят, что суть антикризисных мер в восстановлении доверия. Тезис спорный, но ещё более спорными являются сделанные из него практические выводы. Похоже, главный вывод, который делают мировые политики из опыта последних двух лет, состоит в том, что врать надо иначе, врать надо убедительнее. Между тем проблема не в количестве и качестве красивых и успокоительных слов, публикуемых оптимистических докладов и радужных экспертных прогнозов, а в том, что срок, в течение которого жизнь разрушает подобные «веселые картинки», становится раз от раза всё короче.

Увы, кризис доверия не будет преодолен. Ибо трудно доверять тем, кого постоянно уличаешь во лжи…

ИХ И НАША

Трудности классового подхода

Во второй половине XIX века Фридрих Энгельс потряс читателей циничной констатацией очевидного, но неприятного факта: «Каждый класс и даже каждая профессия имеют свою собственную мораль, которую они притом же нарушают всякий раз, когда могут сделать это безнаказанно». Этические системы, хоть и выдают себя за нечто вечное, неизменное и абсолютное, на самом деле условны, изменчивы, а главное отражают не вечную истину, а конкретные социальные потребности, правила жизни, которые нужно поддерживать для того, чтобы сохранялся определенный социальный порядок.

Понимание условности моральных доктрин было общим итогом Просвещения, результатом идеологических перемен, которые принесло XIX столетие, поставившее науку выше религии, успех выше подчинения, провозгласившее своим принципом рациональное знание. Однако тот же XIX век принес с собой трагический парадокс: понимание условности этических систем вовсе не освобождает человека от требований морали, не снимает с него личной ответственности за свое поведение и решения. Подводя итоги идеологическим поискам эпохи, марксизм сформулировал принцип классовой морали, но это отнюдь не означало, будто этические ограничения с людей снимаются. Энгельс не прославлял классовую мораль, противопоставляя ее «общечеловеческим нормам», он лишь констатировал классовую (или даже более узкую, корпоративную) основу любой морали, сколько бы она ни претендовала на всеобщую значимость. Иными словами, социальная ограниченность морали это не то, чему надо радоваться, но то, о чем надо помнить. И сохраняться эта ограниченность будет до тех пор, пока общество остается разделенным на классы.

Заметим, что классовая мораль - это уже шаг вперед, по сравнению с моралью, допустим, племенной. В племени, например, разрешено есть людей, но только если они - не свои. А общественная мораль, даже самого отсталого классового общества уже таких вольностей не допускает. И, наконец, говоря о «пролетарской» морали, Энгельс (позволявший себе довольно ироничные замечания по этому поводу) отнюдь не утверждал, будто морально все то, что служит победе данного класса в противостоянии с другими классами. Он лишь подчеркивал, что с точки зрения пролетариата, как и с точки зрения буржуазии, морально то, что в данный момент большинство считает этически оправданным. Изменение жизни и настроений массы меняет и ее представления о допустимом, желаемом и «правильном» поведении.

Трагический ХХ век поставил вопрос куда жестче. Революция 1917 года, сопровождавшаяся ожесточением Гражданской войны, по существу, поставила вопрос об отказе от любых моральных ограничений и норм, применительно к представителям противостоящего класса. А победителям нужно было не только пытаться создавать «новую мораль» в государстве, но и противостоять моральному одичанию общества, пережившего хаос войн, голод и безвластие. Понятно, что новая этическая система должна была организовать жизнь советских рабочих, не только их борьбу с классовыми врагами, но и их повседневность, их взаимоотношения между собой (что, по Энгельсу, кстати, как раз и является главной задачей классовой морали).