Сборник статей и интервью 2006г.

Вот, на Украине, например, некое подобие социал-демократии имеется. Строго говоря, даже два подобия - Объединенная Социал-демократическая партия Виктора Медведчука и Социалистическая партия Александра Мороза. Ни та, ни другая, правда, в «Социалистический интернационал» официально не приняты. Иными словами, заверенного западноевропейской печатью «сертификата о соответствии» не имеют. Но разве это главное? Люди же стараются!

Зато в бывших странах советского лагеря всё в полном порядке. Есть Польша, где социал-демократы уже два раза были у власти и дважды проиграли выборы, есть Литва с аналогичной картиной, есть Венгрия, где социалистическая партия уверенно ведет страну к капитализму. У всех всё нормально, только у нас что-то не так.

При этом, однако, бросается в глаза некая восточноевропейская особенность: все успешные социал-демократические проекты выращены на основе старой коммунистической партии. Не только из её кадров, но и из её структур. В России, кстати, подобная попытка в 1991-92 годах тоже предпринималась и на первых порах не выглядела совсем уж неудачной - речь идет о Социалистической партии трудящихся, которая окончательно умерла лишь к началу 2000-х годов.

Напрашивается вывод, что главная причина отсутствия социал-демократии в том, что Коммунистическая партия РФ то ли не хочет, то ли не может реформироваться. Увы, как и многие ответы, лежащие на поверхности, этот ответ неверен.

Прежде, чем обсуждать причину отсутствия социал-демократии в России, надо задаться вопросом о том, существует ли она в Западной Европе?

На первый взгляд ответ очевиден: мало того, что существует, но во многих странах даже правит. В Европейском парламенте фракция есть, и не маленькая. Конгрессы «Социалистического интернационала» проводятся. Но это опять всё на поверхности. А если заглянуть в суть вопроса, то надо признать, что социал-демократами являются те, кто разделяют соответствующую идеологию и проводят соответствующую политику. А тут проблема…

Мало того, что политику на практике не проводят, но и от идеологии публично отрекаются. Во всяком случае, Тони Блэр и Герхард Шредер это уже сделали. Опубликовав знаменитое в конце 1990-х совместное письмо, суть которого была проста и ясна - для социал-демократических идей и традиционной социал-демократической политики в современном мире места нет. Блэр вообще не скрывал, что считает: создание в Англии самостоятельной Рабочей партии (отдельно от либералов) было исторической ошибкой. Это, разумеется, звучит довольно дико в устах лидера, Рабочую партию возглавляющего, но не более дико, чем высказывания Геннадия Зюганова о православии или его же фрейдовская оговорка о том, что революция 1917 года была бедствием для России.

В этом плане претензии Медведчука на то, чтобы представлять украинскую социал-демократию, по крайней мере, не менее обоснованы, чем аналогичные претензии Тони Блэра. Оба они безо всяких на то политических оснований пытаются торговать историческим брэндом, только у одного получается, у другого - нет. Ведь Блэр получил брэнд, так сказать по наследству, а у Медведчука получается контрафакт.

Если вернуться к Западной Европе, то социал-демократическое движение там сложилось в специфических условиях начала ХХ века, когда рабочий класс уже обладал мощным политическим потенциалом, а правящие классы, занятые колониальными захватами, готовы были откупиться от революции политическими и социальными уступками. Это устраивало и лидеров рабочего движения. Революционная социал-демократия конца ХIХ века сменилась новой реформистской политической силой. Брэнд, говоря современным языком, сохранился, а идеология и практика изменились. В проигравшей Первую мировую войну России условий для такой политической комбинации не было, потому массовой силой в условиях февральской революции стал большевизм. Точно так же не было почвы для «правильной» социал-демократии и в странах Латинской Америки, не говоря уже о колониальной Азии и Африки. Там были левые силы, но они оказывались либо революционными, либо популистскими.

Классовый компромисс, обеспечивший успехи западной демократии, поддерживался в течение большей части ХХ века. После русской революции и особенно после Второй мировой войны у правящих кругов Европы появился дополнительный стимул для классового сотрудничества: советская угроза. Надо было консолидировать общество под лозунгом «защиты демократических свобод Запада». Для того чтобы это сработало, требовалось не только сделать эти свободы реальными, доступными для большинства, но и подкрепить их социальными достижениями, которые можно было противопоставить «красной пропаганде» с Востока.