Сборник статей и интервью 1995-2000гг.

В то время, как левой альтернативы не было, либералы и оппозиционные социалисты оказались в общей ловушке. Кароль Модзелевский, в прошлом диссидент и идеолог «Солидарности», а позднее лидер Союза Труда, мрачно констатировал: либеральные политики напрасно радуются неудачам пост-коммунистических партий в Восточной Европе. Массовые рабочие протесты против увольнений, проходящие под антикоммунистическими лозунгами в сочетании с антирыночными требованиями, в условиях полной дискредитации левых сил становятся питательной почвой для роста националистических и популистских организаций. «Падение пост-коммунистов в огне социальных конфликтов приведет не к возвращению к власти либеральных правых», - отмечает он. Кризис «нового реализма» способствует появлению гораздо более реакционной и агрессивной оппозиции44.

Аналогичная ситуация сложилась в середине 90-х и в Венгрии после прихода к власти пост-коммунистических социалистов. Масса активистов партии с ужасом констатировала, что «собственное» правительство оказалось им враждебно. В результате внутри партии резко усилилась «Левая платформа», находящаяся в открытой оппозиции курсу руководства. «Левая платформа» обвинила руководство парии в «некритическом обслуживании иностранного и отечественного капитала"45. По мнению «Левой платформы», правый курс официальных социалистов-левых открывает путь к власти гораздо более реакционным силам46.

По мере того, как среди левых усиливаются тенденции к элитарной политике, правые становятся все более популистами. После слабых левых на авансцену выходят сильные правые. Такова логика политической борьбы.

Левые не решаются говорить о бюрократии. Крайне правые - говорят. Левые доказывают, что международные институты работают во благо. Крайне правые это отрицают. Массы слушают и довольно быстро понимают, что в пропаганде «левых» по крайней мере не меньше демагогии, чем у правых.

«Новый реализм» давно стал программным для немецкой социал-демократии, однако ее способность прийти к власти оказалась минимальной. Там, где буржуазные партии эффективны, на «новых реалистов» спроса нет. Но Германия интересна и в другом смысле. В Восточных землях, где действует Партия демократического социализма, отвергающая идеи «новых реалистов», праворадикальная партия республиканцев не достигла серьезных успехов. В Западных землях, где слева от социал-демократии нет серьезной силы, голоса протеста уходят к неофашистам.

Таким образом «новый реализм», поворот к «умеренности» и поиски «консенсуса», оказавшиеся своеобразной реакцией левого политического истеблишмента на кризис движения, лишь усугубили этот кризис. Самодискредитация левых политических структур к концу 90-х годов была беспрецедентной. Со времен краха «II Интернационала» левые силы никогда не были до такой степени деморализованы и дезориентированы. Причем, как это уже нередко бывало в истории, кризис левого движения достиг наибольшей остроты именно в период, когда в наибольшей степени проявилась несостоятельность капитализма как мировой системы. Оставаясь наблюдателями капиталистического кризиса, левые были неспособны ни заменить его лучшим обществом, ни реформировать его, ни даже помочь ему.

Газета «The Independent» характеризовала взгляды лидера британских лейбористов Тони Блейра как «благопристойный радикализм среднего класса"47. В это же самое время «Socialist Register» констатировал его «парализующий ужас перед всем, что может показаться антикапиталистическим"48. Раньше партию критиковали за оппортунизм и умеренность, находя в лейбористском социализме все возможные пороки, от эмпиризма до примитивного доктринерства. Однако все это имело смысл лишь до тех пор, пока у лейбористов было определенное представление о преобразовании британского общества. Новое руководство, отказываясь от традиционной партийной идеологии, фактически не смогло предложить партии новых целей. Речь идет не столько о резком повороте вправо, сколько о полной потере ориентиров, когда уже невозможно даже говорить о каких-то стратегических «поворотах».

Показательно, что НИ В ОДНОЙ СТРАНЕ МИРА не удалась попытка создать новую партию на основе идеологии «нового реализма». Это непременно старые партии, бессовестно эксплуатирующие свою традиционную социальную базу, которая поддерживает их исключительно в память об их прошлых (революционных и реформистских) заслугах. Не случайно поэтому в Восточной Европе «новый реализм» оказался представлен пост-коммунистами, а на Западе социал-демократами: и те и другие были для трудящихся своих стран партиями «Великого Прошлого».