Сборник статей

Англичан обыкновенно считают, и по справедливости, народом промышленным и предприимчивым по преимуществу. А между тем легкомысленные французы навряд ли уступят им в изобретении отраслей промышленности, иногда с первого взгляда даже невозможных. Так, например: на палубе одного парохода, отправлявшегося из Кале в Дувр, важно прогуливался один английский джентльмен с сигарою во рту. Вдруг к нему подбегает вертлявый, любезный француз, с которым он познакомился в Трувиле. После первых приветствий между ними завязался разговор такого рода.

— Я еду в Брайтон.

— А я в Лондон.

— Долго вы намерены там пробыть?

— Не знаю, право, это зависит от обстоятельств, как пойдут дела.

— Так вы едете по делам, не для удовольствия?

— Да, я везу одного молодого англичанина к его семейству.

— Вы, вероятно, его учитель?

— Нет.

— Где же ваш молодой друг, его не видно на палубе?

— Он внизу.

— Так пригласите его отобедать с нами.

— Это невозможно, он мертвый.

— Мертвый!

— Он лежит в свинцовом гробу. Мое занятие в том и состоит, что я перевожу тела особ, скончавшихся во Франции, к их родственникам. Это дело очень выгодное, и если вам когда-нибудь понадобятся мои услуги…

Англичанин закашлялся, поблагодарил своего любезного собеседника и под предлогом морской болезни поспешно сошел в свою каюту, откуда не выходил до самого приезда в Дувр.

Предполагаемое авторство Н. С. Лескова. 1869 год.

САНКТ-ПЕТЕРБУРГ. 24-го МАРТА

Между нашим обществом и нашею печатью начинает устанавливаться взаимнодействие, которое в надлежащем его виде весьма желательно и полезно: печать должна быть органом, выразителем лучших стремлений и убеждений общества, разъяснителем его потребностей; общество в свою очередь должно проверять суждения печати и, когда оно найдет их достаточно выясненными, основательными, здравыми и полезными для себя, проникаться сознанием их важности и потребностию их осуществления. Но необходимым условием этого законного взаимнодействия печати и общества должно быть взаимное признание обществом права свободы и независимости суждений за печатью, печатью — права свободы и независимости действий за обществом. Нарушение этого условия может сопровождаться весьма печальными и вредными последствиями и для печати, и для общества: вместо свободного и нормального взаимнодействия их друг на друга, основанного на взаимном уважении, может установиться деспотическое отношение или печати к обществу, или общества к печати, причем печать может являться доносчиком на общество властям, сыщикам, палачам, а общество преследователем и казнителем тех или других суждений, не нравящихся и не льстящих испорченному вкусу тех или иных кружков и даже целых масс. Взаимное, сознательное уважение печатью прав общества, обществом — прав печати, чуждое обидного высокомерия и всякого насилия, вот первая обязанность печати к обществу и общества к печати.

Все эти общие соображения мы нашли нужным высказать по поводу весьма недавних событий — событий весьма печального характера, которые именно проистекли из забвения и печатью, и обществом указанной нами первой обязанности. Речь идет у нас о недавних случаях с редакторами и издателями так называемых русско-польских газет: «Вести» и «Нового времени». Не успела облететь Россию молва о смоленском поражении редактора «Вести», как стряслось подобное же несчастие над г. Юматовым, редактором «Нового времени», — его выпроводили вон из клуба, находя его присутствие там неуместным. Теперь, когда не забыто еще ни скарятинское поражение в Смоленске, ни юматовское изгнание в Петербурге и когда печать и общество протестуют против непринятого у нас способа г. Скарятина распространять навязчиво свою газету в русском дворянском сословии, вдруг неожиданно грянул гром над третьим лицом, разделяющим все выгоды и невыгоды первых двух публицистов. Мы говорим о г. Киркоре, ответственном редакторе в первую половину 1869 года «Нового времени».

Беда, постигшая последнего, как и беды гг. Скарятина и Юматова, проистекла не из правительственных сфер; она имела источником своим оскорбление газетою «Киркора» целого отдельного кружка, из которого выступили мстители более грозные, чем смоленские застольники и члены петербургского клуба. Забвение органом печати, редактируемым г. Киркором, своей первой обязанности относительно общества, тираническое презрение к последнему повело в свою очередь оскорбленную им часть общества к забвению своей обязанности относительно печати и затем к самоуправному, тираническому тоже, поступку против редактора. Низверженный тиран всегда являлся жалким существом, и г. Киркор смирился так, как не смирялся еще никто из редакторов издававшихся и издающихся в России газет.