Сборник лауреатов премии Владимира Набокова. Том 3

Отпусти мою душу на волю,
ненасытная страсть,
не готовь ей заклятую долю,
демонстрируя власть.
Я войны не хочу между телом
и душой нараспять,
проклинать на беспутстве горелом
свою царскую стать,
примириться и мериться силой
с любозлобной молвой.
Дай остаться мне трезвой и милой…
И самою собой.

4

В стихах зародилась любовь,
как атомный взрыв,
как вулкан в океане.
Стихами ожившая кровь
плескала навзрыд
истеричкой… В обмане,

в бреду психоделики слов,
напалме страстей,
изуверстве страданий
манила любовь-Крысолов
заблудших гостей
на жаровню свиданий.

И этот последний пожар,
как звёзд снегопад,
как цветок полнолунья,
Валентина Бендерская
тебе – мой нечаянный дар.
Сердечный распад
сердобольная «лгунья»

тебе лишь отдаст – не таясь,
без страха, стыда
или слов сожаленья,
впадая в интимную связь,
замкнув провода
от стихов наважденья.

И выйдет на девственный свет,
как мученик зла
из темниц подземелья,
любви отцветающих лет
печальная мгла —
и не будет похмелья.

5

И отчего б не щебетать
мне сладкогласым соловьём,
не грызть в тепле головку сыра?
Везде готов мне стол и дом,
железный конь, у ног – полмира…

И отчего б мне не порхать
по жизни стервой-стрекозой,
не пить нектар златого дара,
не принимать ночной порой
порыв сжигающего жара?

И отчего неймётся мне?
Истерзаны в клочки тетради.
Мозги сушу, как сушки в печке.
Ответь мне, небо, Христа ради,
хотя бы блеяньем овечки…

6

Белы снеги в тихой неге
на полях и на лугах.
Стеблей пегие побеги
разлинованы в углах

изразцовых льдин озёрных.
Бело-чёрное панно
утопает в красках чёрных —
ночь зашторила окно.

Лессировками морозом
слой за слоем по стеклу —
стекленеют под наркозом
гривы трав… Венцом во мглу

тычет церковь, крепость пала
от нашествий серых туч…
Я бы пред тобой упала,
если б не был ты колюч…

Льдяная фуга

1

Одинокая тихая лодочка
проплывает в тумане речном.
Завывает сонливая дудочка
крутояра зазывным послом;

с перекличкой варгана[6] гнусавого
из тунгусских шаманских болот
отправляет посланника шалого
в землю ту, где порхает удод.

В той земле, где святою и грешною
представала отпетая даль,
след, оставленный в ней конькобежкою,
засыпали песок и миндаль…

Уже стылую душу отшельника,
отгулявшего жаркие дни,
не бередят сибирского ельника
обгорелые времени пни…

Но озябшие гари и пустоши
да червонные дни и часы
проступают в прорехи из ветоши
одиночества липкой попсы.

Как же выбраться из одиночества?
Засиделись мы в нём невзначай…
Так давай не грусти – для сотворчества
заходи по-соседски на чай.

2