СБОРНИК ИНТЕРВЬЮ ФРЭНКА ЗАППЫ ДЛЯ ЮНЫХ ФАНАТИКОВ

Вам не кажется, что ему бы удалось гораздо большее, если бы ему был доступен современный синтезатор?

Нет, не обязательно - то есть, он бы стал писать какую-то другую музыку. Но что изумительно в том, что он сочинил для обычных инструментов - это то, что он извлёк из них звуки, о которых никто раньше и не мечтал. Например, "Deserts" - это, пожалуй, самая жёсткая пьеса в смысле обращения с сырьём - там есть особые раздутые аккорды, порождающие дифференциальные тоны, которые не получишь никаким другим способом... понимаете, о чём я? Если взять два интервала и очень громко их сыграть на деревянном инструменте - например, вот это место, где две пикколо играют мажорную или минорную секунду в очень высокой октаве - если дунуть очень сильно, то услышишь третью ноту, которой там нет. Знать наперёд, что из этого выйдет и планировать композицию для достижения подобных эффектов - такое людям тогда и не снилось.

Кажется ли Вам, что работа Вареза с электроникой была очень влиятельна и на академическом, и на популярном уровне?

Нет, потому что то, что он делал с электроникой, скорее больше относилось к скульптуре, чем к электронике. Плёнки, которые он делал, представляли собой звуковые коллажи, а не обязательно ту электронную музыку, которую люди знают сегодня.

Это была «конкретная музыка».

Да, конкретная музыка.

Но он всё же открыл новые для того времени территории - в пьесах "Poeme Electronique " и "Deserts".

Ну, я не знаю, что исторически было первым - курица или яйцо - в этой области. Я знаю, что в этом формате в то время работали и другие композиторы - я не знаю, кто, так сказать, выстрелил первым - но у Вареза не было для этого хорошей аппаратуры. Я хочу сказать, что некоторые плёнки были записаны с искажениями, и я не думаю, что он хотел услышать этот грубый звук. Мне кажется, что некоторые эффекты были сделаны при помощи превышения входного уровня и полного насыщения плёнки этим шумом. Мне кажется, что так сделал бы парень, не знающий, как работает магнитофон, но желающий, чтобы какая-то часть звучала очень громко - он не знал, что если просто вывернуть уровень до отказа, то будет не громко - будет дерьмово. То есть это мне так кажется; может быть, у него на уме было что-то другое, но та аппаратура, которая у него была, была не очень хитрая - в те времена всё было довольно грубо.

В биографии Вареза Луиза временами даёт понять, что Эдгару - как и Стравинскому - не всегда нравилась эмоциональность в музыке.

Ну, это зависит от употребления слова «эмоциональность». Мне кажется, что с научной точки зрения такой способ соединения исходных материалов в одно целое нельзя назвать эмоциональной процедурой, но будучи соединены, эти материалы дают очень эмоциональный эффект. И в партитуре есть определённые указания - не просто «играть это громко, играть то тихо». В «Гиперпризме» есть часть, где тромбонисту даётся указание говорить «хо-хо-хо» на своём инструменте. Нельзя назвать это эмоцией, но и наукой - тоже. А в "Ameriques" или "Arcana" есть маленькая мелодия пикколо, которая дублируется перезвоном колокольчиков, и Луиза говорила мне, что когда он писал это, он демонстрировал, как это должно выглядеть - насвистывал, пританцовывал - и это было весело, а не убийственно серьёзно в смысле того, что это отмеренные тембры, исполняемые на фоне друг друга, дабы достичь в конце пьесы научного результата. То есть это человечная музыка, и в частности, поэтому она даёт мне такое хорошее чувство -потому что она основана не на математической формуле. Это непохоже на какую-нибудь другую стерильную музыку, которую действительно трудно воспринимать. Он работает со ЗВУКОМ; он пишет эти вещи, потому что они хорошо ЗВУЧАТ.

Я хотел поподробнее остановиться на этом аспекте - отход Вареза от общепринятых мелодий, ритмов, и его способ работы со ЗВУКАМИ. Может быть, немного поговорим об этом?