Сближение

Я побрел по дороге, полный решимости, если потребуется, идти пешком до Бетюна, но через несколько минут на дороге появился армейский грузовик, водитель остановился и предложил подбросить. Я швырнул чемоданы в кузов, а сам уселся рядом с ним в кабине. Он задал несколько невинных, а потому безвредных вопросов о том, что я повидал на войне, а я ответил как можно более уклончиво. Водитель грузовика рассказал, что он сапер и выполнял сложное задание: прорыть глубокие туннели под немецкими укреплениями с тем, чтобы заложить мины под их окопами. Он сказал, что пока что взорвать ничего так и не удалось, поскольку окопы перемещаются туда-сюда. Сейчас они работают над новым туннелем, куда длиннее, грандиознее и…

Я смотрел прямо перед собой на ухабистую дорогу и думал о бесполезности войны и о смерти молодых парней. Я видел британские военные самолеты, направлявшиеся на восток от аэродрома, выдерживая четкий боевой порядок в виде ромба. Они летели под высокими яркими облаками, чернея на фоне раннего зимнего неба.

11

В Бетюне я чуть-чуть опоздал на поезд до Кале, пришлось до вечера ждать следующего. Здесь практически не было признаков деятельности военных, и вокзал выглядел по-граждански умиротворяюще. Строения напротив даже чинили, да и вокруг главного здания рабочие устанавливали леса. Я смог сдать багаж в камеру хранения, а потом отправился в город, чтобы перекусить. Остаток дня провел в состоянии неизвестности, ждал, понемногу ел и выпивал. У меня с собой были только английские деньги, но лавочники уже их знали и с готовностью принимали, правда по возмутительному обменному курсу. Я постоянно нервничал, думал, меня заметит кто-то из британского командования и поинтересуется, что я тут делаю. Я не мог избавиться от мысли, что, покинув базу авиации ВМС, превратился в дезертира. Неоднозначность моего разговора с командиром не прибавляла спокойствия. Всякий раз, видя людей в британской военной форме, я с опаской напрягался. Однако, похоже, никто не проявлял ко мне ни малейшего интереса.

Когда я вернулся на вокзал, то мне сообщили, что все поезда отменены. Клерк в билетной кассе, собиравшийся закрывать ее до конца дня, сказал: «C’est la guerre, mon capitaine» [25]. Я еще раз поплелся в город и бродил там, пока не обнаружил гостиницу со свободным номером.

Утром меня ждали добрые вести. Поезда снова ходили. Я купил билет на ближайший. Он отправился точно по расписанию, ехал быстро и прибыл в Кале как раз, чтобы я успел на паром до Дувра. Посадку задержали, поскольку поступили сведения о немецкой подводной лодке, хозяйничающей в Английском канале, но в итоге пассажирам позволили подняться на борт. Судно даже не было переполнено. Я нашел тихий уголок в салоне, закутался в пальто и попытался ни о чем не думать. На подходе к Дувру возникла небольшая заминка, в итоге мы причалили уже ближе к вечеру. Оказавшись на суше, я снова обнаружил проблему с поездами. Сдерживая нетерпение, снял номер в отеле неподалеку от порта, где и заночевал, а наутро смог сесть на первый поезд до Лондона.

В конце концов около двух часов дня после небогатого событиями путешествия через сельскую местность графства Кент локомотив с грохотом прополз по длинному железному мосту через Темзу и прибыл на вокзал Чаринг-Кросс.

Я вышел на платформу с чувством огромного облегчения. Все, чего мне хотелось, – вернуться домой как можно скорее, прочитать почту, доставленную в мое отсутствие, и спокойно и безмятежно сидеть в своей комнате. На станции царил обычный бедлам – кругом вился пар, вдали что-то постукивало. Кто-то пронзительно свистел. Железнодорожные рабочие общались исключительно громкими криками. Голуби порхали вдоль балок высокой застекленной крыши и хаотично расхаживали по платформе. Несомненно, хорошо было вернуться в Лондон. Вопрос, являюсь ли я дезертиром из рядов Королевского флота его величества, я решу со временем, в любом случае мое назначение офицером все сильнее казалось формальностью. Меня не хотели там видеть.

Пришлось подождать на платформе носильщика, но вскоре я уже шагал по направлению к широкому вестибюлю вокзала.

Затем я увидел впереди себя еще одного невысокого офицера, который также двигался к стоянке такси. Он суетился рядом с носильщиком, тележка которого была нагружена большим чемоданом и несколькими пакетами поменьше. Со спины этот человек мало чем отличался от остальных военных, огромное множество которых проходило через вокзал, но я успел заметить, что его форменные брюки покрыты пятнами грязи.

Я настиг его в тот момент, когда мы с носильщиком оказались в вестибюле.

– Г. Д.! – окликнул я, убедившись, что это именно он.

Он смотрел прямо перед собой, похоже, не отвечая намеренно. Я попытался снова:

– Г. Д.! Мистер Уэллс?

В этот раз он повернулся, но все еще продолжал хмуриться, явно не радуясь тому, что его кто-то окликнул. А потом он узнал меня.

– Ах да! – Он снова нахмурился и прищурился, а потом улыбнулся, но лишь на мгновение – обычная любезность человека, привыкшего, что его узнают на улицах. – Фокусник в плаще волшебника.