Сбить на взлете

Первыми ударили "горбатые", когда рассвет только-только подсветил авиабазу противника. Опустив носы, ударили волной реактивных снарядов. Вслед понеслись красные и зеленые шары из пушек и относительно тонкие трассирующие нити пулеметных очередей. Ливень огня накрыл весь вражеский аэродром. Теперь он для наших самолетов тренировочный полигон. Перемешали места самолетных стоянок с землей качественно. Расчет на раннее утро оказался правильным. Может быть и готовились немцы после нашей разведки к отражению налета, но на рассвете удара такими крупными силами никак не ожидали. Мы обрушились на них, как снег на голову. Даже малокалиберная зенитная артиллерия оказалась не готова. Попытки открыть огонь немедленно пресекались или теми же штурмовиками, или истребителями. Наши Яки, кружившие в полутора тысячах метров сверху, ястребом бросались вниз на пытающиеся отстреливаться зенитки. Давили гадов беспощадно, с остервенением - сколько товарищей раньше из-за них потеряли! А тут в кои веки удалось застать врасплох. Двадцатимиллиметровых пушек Яков для подавления ПВО противника было вполне достаточно. А вот нас они подстрелить никак не могли - давно ведь известно, что попасть с земли в пикирующую малоразмерную цель практически нереально. Еще и по домикам, где вероятно ночуют полоты, с большим удовольствием очередями прошлись. Наудачу сброшенная ведущим Пе-2 серия фугасок - не удалось вчера по аэрофотоснимкам точно определить место расположения склада ГСМ - все-таки нашла немецкие запасы бензина. Вспышка была ярчайшей! В первый момент я аж оторопел - слишком уж огромный клуб пламени с потянувшимся вверх дымным грибообразным облаком напоминал... ядерный взрыв из моих дурацких сновидений. Потом пришел в себя, наблюдая обычный огонь, взметнувшийся вверх, наверное, на полсотни метров. Хорошо осветив весь вражеский аэродром, он помог "горбатым" пушками и кучей мелких - два с небольшим килограмма - бомб из специальных кассет, уничтожить неповрежденные ранее цели. Илы несколько заходов сделали - как перепахали места стоянок немецких самолетов. Ну и по всем строениям своим огнем хорошо прошлись - очень сомневаюсь, что там много пилотов с техниками в живых осталось. Пешки после освобождения штурмовиками неба над аэродромом противника работали размеренно, с пикирования - научились наконец-то укладывать бомбы достаточно точно по целям. Накрыли все оставшиеся здания и бетонную полосу четвертьтонными фугасками. Ну и мы напоследок - практически все зенитные средства врага были уже подавлены - прошлись своими пушками, подчистили за бомбардировщиками. Улетали, наблюдая внизу только черные столбы дыма, хорошо подкрашенные огнем.

Возвращались домой уже под лучами слепящего в глаза солнца, оставив позади чадящую дымом разгромленную авиабазу противника. И ведь ни одного своего не потеряли! Вот что значит хорошо скоординированная работа крупными силами. Три полка отработали как часики! Сел, зарулил на свою стоянку, заглушил мотор, спрыгнул на землю, принял из Ленкиных рук уже прикуренную беломорину, затянулся, а губы сами растягиваются в довольной улыбке. Смотрю, как натягивают над ласточкой камуфляжную сетку на высоких шестах, курю и, как потом заявила старший сержант Кривошеина, глупо лыблюсь, счастливо жмурясь под утренним солнышком.

За тех двух сбитых мессеров я, конечно же, ничего не получил, но за саму разведку комполка мне орден "Красной звезды" все-таки выбил. Ему тоже по совокупности "Красное знамя" заслуженно вручили.

Потом была жутко нудная работа по прикрытию штурмовиков - противника в воздухе почти не встречали - но все бестолку. Наши Оршу зимой так и не взяли. Кто на каком уровне не дорабатывает? - хрен поймешь. Мишка на склады за запчастями мотался, рассказал потом. Там рядом госпиталь переполненный. Увечных много. И что же эта война с народом делает? Тут еще нежданно-негаданно тяжелая утрата - подполковник Гольдштейн погиб. Считай, из-за пустяка разбился. Полетел в штаб дивизии по своим делам на УТ-2М, жалея ресурс мотора на "сто тринадцатой", а надежнейший М-11 на учебно-тренировочном монопланчике возьми до откажи. Пошел комполка на вынужденную в чистом на первый взгляд поле. Угодил колесом на станину разбитой еще при отступлении в первый год войны сорокапятки, незамеченной под снегом. Капотаж, ранение - истек кровью, не сумев выбраться из-под перевернувшейся "Утки". Нелепая смерть. Хоронили со всеми возможными почестями, но вдове и осиротевшим дочерям от этого не легче.