Сбежавший вампир(ЛП)

Мысли о Мэри заставили его похлопать себя по ноге.

– Ко мне. Пойдем, проверим нашу Мэри, – предложил он и повернулся к дому.

Бейли немедленно повернулась к дому и пошла быстрее. В конце концов, она добралась до двери раньше него и терпеливо ждала, когда он откроет ее, чтобы она могла вбежать внутрь и подняться по лестнице, желая увидеть свою госпожу.

Мэри проснулась оттого, что на нее прыгнуло более восьмидесяти фунтов собаки. «Это сопровождалось сердитым шепотом по-итальянски, который мог быть только Данте», – подумала она с удивлением, когда потянулась, чтобы погладить свою собаку и попытаться успокоить ее.

– О, Dio mio, не гладь ее, Мэри. Ложись спать. Она плохо тебя будит, и ты вознаграждаешь ее, – раздраженно сказал Данте.

Усмехнувшись, Мэри перевернулась на спину и увидела, что он приближается к кровати.

– Понимаю. Наверное, я просто плохая мать, – весело сказала она, рассеянно поглаживая голову Бейли, когда собака положила ее ей на живот.

– Твои клыки выдвинуты, – сказал Данте, вместо того чтобы ответить на ее комментарий.

Остановившись у кровати, он открыл потайной холодильник, схватил пакет с кровью и забрался на кровать с другой стороны от Бейли. Он передал ей пакет с кровью и повернулся вокруг Бейли, чтобы положить голову на подушку рядом с Мэри.

Сжимая пакет с кровью, Мэри села и осторожно провела языком по зубам. «Ага, вот они, длинные, острые и, видимо, снова голодные», – подумала она со смирением и поднесла пакет к своим голодным клыкам. Они, казалось, постоянно выскакивали на нее. Каждый раз, просыпаясь, она, казалось, должна была выпить красную жидкость, и обычно несколько пакетов.

– Как твоя голова? – спросил Данте, пока они ждали, когда пакет опустеет.

Мэри подняла брови, удивляясь, как он ожидает от нее ответа. Но потом он спросил: «Болит?» и она смогла покачать головой в ответ.

– Хорошо, – пробормотал он, поигрывая одеялом. – А ты замечательная мать, Мэри. Бейли повезло, – добавил он, наконец, отвечая на ее замечание. – И нашим детям тоже. Я не сомневаюсь, что ты будешь портить их время от времени. Но ты будешь и дисциплинировать их, и они всегда будут знать, что их любят.

Мэри молча смотрела на него. Она улыбалась, держа почти пустой пакет у рта, но теперь улыбка исчезла, и слезы застилали ее глаза. Мэри тут же отвернулась от него, чтобы он не видел слез. Она почувствовала облегчение, когда смогла оторвать пакет ото рта.

Когда Данте сразу же взял его, она начала возиться с краем одеяла, прикрывая себя и пробормотала: – Что говорить о наших детях? Я думаю, вы немного забегаете вперед, мистер. Черт, я знаю тебя всего пару дней.

Данте взял ее за подбородок и повернул к себе. Он посмотрел на нее молча на мгновение, принимая в нее остекленевшими глазами, потом сказал торжественно: – Вчера была неделя, как ты меня сбила. Правда, – быстро добавил он, его пальцы сжались, чтобы удержать ее на месте, когда она снова начала отворачиваться, – ты проспала большую часть недели.

Почему-то это вызвало у нее кривой смешок, и он улыбнулся, но продолжил.

– Впрочем, это не имеет значения. Мы – спутники жизни, Мэри, и я не собираюсь терять тебя. Мы будем любить друг друга, и мы будем вместе так долго, как мы оба будем жить, и у нас будет много, много детей. Так и должно было быть, – заверил он ее.

Мэри сглотнула, пытаясь избавиться от внезапно подступившего к горлу комка. Она подозревала, что, несмотря на короткое время, проведенное вместе, она уже наполовину влюблена в этого большого идиота. Как она могла не быть влюблена? Он был милым, сильным и заботливым. То, что он был красив, тоже не причиняло боли, это была просто подливка.

После многих лет консультирования Мэри научилась судить о людях, а Данте был человеком состоятельным. Она любила своего мужа, Джо. После того, как они разобрались со своими проблемами, их отношения стали заботливыми и удовлетворенными дружбой и любовью. Это было нелегко, и ценилось все больше. Но с Данте Мэри подозревала, что у нее может быть особенная, единственная в жизни любовь, о которой говорили многие ее пациенты, и она всегда думала, что это просто фантазия. Мэри больше не думала, что это фантазия, и она была совершенно уверена, что могла бы иметь это с Данте, и что это действительно продлится, пока они живут, будь то еще двадцать лет или две тысячи. Но, она не могла иметь детей. Она не стремилась. Мэри уже давно смирилась с тем, что не может рожать. В тот момент, когда она держала на руках своего приемного сына, он принадлежал ей так же уверенно, как если бы она носила его девять месяцев, и когда ее приемная дочь последовала за ним, это было то же самое. У нее были дети. Но она не могла дать Данте детей.

– Данте, – тихо сказала она. – Я же рассказывала. Несчастный случай вызвал выкидыш. Я была на шестом месяце беременности. Я потеряла ребенка, и ... возникли осложнения. Я не могу иметь своих детей.

Ее голос надломился на последнем слове, и Мэри держалась за свое самообладание очень тонкой, очень короткой нитью, поэтому была немного озадачена, когда он улыбнулся.