Сбежавшая принцесса

Кроме того, в дипломатическом корпусе должен был находиться непосредственный начальник Берта, которому так и так нужно было сделать доклад.

Посему, отправив секретаря устраивать Лою, Берт устремился к кабинету главы дипломатического корпуса, прихватив бумаги с отчётами, написанные ещё в Ниии.

Начальник, к счастью, обнаружился на месте.

— А-Нартэ? — в его удивлённом голосе слышался оттенок тревоги. — Что-то ты рано!

Берта ждали не раньше, чем через неделю, и столь поспешный приезд ярко сигнализировал о возникших непредвиденных обстоятельствах.

— По рабочему направлению ничего нового, — Берт сгрузил отчёт на стол, имея в виду, что со времени его последнего донесения в работе ниийского посольства в Райанци не случилось ничего неожиданного. — Но как частное лицо я крепко влип: украл райанскую принцессу. Она сейчас здесь, — поспешно добавил он и уточнил: — И мы обвенчались.

Глава дипломатического корпуса был привычен и не к таким происшествиям, поэтому сухо уточнил:

— Которая из?.. — поскольку в Райанци было несколько принцесс.

— Лойэринда Торкийская, — уточнил Берт.

Начальник три раза медленно моргнул, вспоминая информацию о принцессе и делая выводы, потом резюмировал:

— Ну, с этим сдавайся Его Величеству, пусть у него голова болит. — После чего пододвинул к себе отчёт и добавил: — Постараюсь добиться аудиенции сегодня, случай выдающийся, конечно, — язвительное окончание фразы было единственной эмоцией, которую он себе позволил. — Иду, приводи себя в порядок! — досадливым жестом услал он Берта наружу.

Тот отправился на поиски супруги, кою быстро обнаружил в одной из гостевых комнат, где она чувствовала себя не слишком комфортно. У неё не было вещей, чтобы их разобрать; у неё не было ни горничной, ни подходящего её статусу наряда, чтобы привести себя в порядок; она никого тут не знала и не представляла себе, как хотя бы помыться — и где взять чистую одежду.

Она, впрочем, попыталась найти себе хотя бы видимость занятия: стояла и смотрела в окно. Оттуда, по крайней мере, было видно достаточно оживлённую улицу.

— Ну! — оптимистичным тоном отвлёк её от грустных размышлений Берт, входя. — Здесь меня не убили, так что осталось лишь договориться с Его Величеством!..

— А Его Величество?.. — обеспокоенно повернулась к нему Лоя, не скрывая своей тревоги.

Она совсем не знала ниийского короля и не представляла себе, каковы могут быть его реакции.

Берт пораскачивался с пятки на носок. Хотелось заверить её, что ей нечего опасаться, но он сам тревожился по поводу реакции своего венценосного брата. У них, правда, были весьма неплохие отношения — король не только оказывал незаконному родственнику покровительство, но и выстраивал с ним неформальное, даже фамильярное общение. Но у любой приязни такого рода есть свои границы, и Берт справедливо полагал, что в этот раз отмеренные ему границы пересёк, и это неизбежно будет отмечено ответными санкциями.

— Я полагаю, — осторожно сформулировал он свои мысли, — нам будут грозить официальное выражение королевского гнева и ссылка.

— Звучит нестрашно, — откликнулась Лоя, которую ни выражение гнева, ни ссылка совершенно не пугали — в отличие от возможного возвращения на родину.

— Да и не должно быть ничего страшного, — махнул рукой Берт. — Тут вопрос политический, Лоя. Вам лично, полагаю, вообще опасаться нечего, — уверенно заявил он.

— А вам? — с тревогой переспросила она, сделав шаг от окна к нему.

Он улыбнулся и пожал плечами:

— Мне, должно быть, достанется за самоуправство, но, надеюсь, не сильно. — Заметив, что она огорчилась от этих слов, он поспешно добавил: — Я рассчитываю на… человеческое понимание, скажем так.

Она стиснула пальцы и опустила глаза. Через несколько секунд, совладав со стыдом и неловкостью, подняла на него взгляд и твёрдо сказала:

— Мне нечем отплатить вам за вашу доброту ко мне. Но я хочу, чтобы вы знали, — она приблизилась к нему ещё на шаг, — что я умею быть благодарной, и что я не забываю добра.

Эти слова, впрочем, очень мало отражали её чувства — потому что чувств этих было гораздо больше, чем она умела выразить словами. Глубокая благодарность к нему переплеталась в её сердце с восхищением его добротой и благородством; она чувствовала в себе решимость всегда быть верной ему — не только как жена, но и как соратник, как человек, на которого он всегда может положиться. Она не знала, как сказать обо всём, что происходило в её душе, и её очень мучила мысль, что он сочтёт её неблагодарной или принимающей его помощь ей как должное.