Савва Сторожевский

Жалованная грамота 1404 года — по которой князь Юрий отдавал Саввиному монастырю села и средства, показывала образец духовно-светского устройства современного им общества. В этой грамоте сказано, что Юрий дал игумену Савве и его монастырю несколько сел и деревень с угодьями в своем уделе. Но самое интересное — князь освобождал от дани и пошлин всех, кто поселялся или жил на монастырских землях в его отчине. Эти жители переставали подчиняться суду звенигородских и рузских наместников и руководителей волостей. Их мог и должен был теперь судить непосредственно сам игумен Савва или «кому он прикажет»! Духовный суд становился выше светского! Исключались лишь случаи, связанные с убийствами. Здесь Церковь не могла принимать окончательных решений.

Та же грамота позволяла держать в монастыре собственное монастырское клеймо для пятнания лошадей (так определялась их собственность), обители передавались свои медовые угодья — борти и бортники.

Это, конечно, был своеобразный ответ князя Юрия своему брату — великому князю Василию, выдавшему митрополиту Киприану грамоту, освобождавшую «церковных людей» от княжеского суда. Но Юрий пошел дальше. Он предоставил игумену некоторые права мирского суда.

Так переплетались две ветви власти. И самое главное — выковывались возможные новые традиции «нравственного княжества», о котором давно говорили основоположники исихазма, о чем, видимо, мечтал еще Сергий Радонежский.

Остались поразительные слова, которые сказал Савва Сторожевский Юрию Звенигородскому. Их запечатлел Маркелл Безбородый в Житии преподобного. Они представляют идеальный образец наказа правителю нового времени, который мог превратиться после Звенигорода — в правителя всей Руси.

Вот они.

«Благой и милосердный Бог видев твое благочестивое княжение и смирение сердца твоего, и любовь, которую оказываешь убогим… Пусть же и твое сердце до конца утвердится и пребывает в любви Его. Ибо ничем так не приближаемся к Богу, как милостью к нищим. Если будешь милостив к ним до конца, то жизнь добром утвердишь и будешь наследником вечных благ».

Это была новая форма жизни, будущая формула правления.

Формула Звенигородской Руси.

Так — увы — и непостроенной.

Иногда Звенигород сравнивают с Флоренцией эпохи Лоренцо Великолепного Медичи. Мол, был такой необычный город, где Юрий Дмитриевич Звенигородский покровительствовал всему, в том числе и искусствам. Потому и строил, привлекал иконописцев. Даже если это и так (с очень большой натяжкой, ведь сравнивать столь далекие друг от друга традиции и культуры — весьма рискованное занятие), то нельзя забывать, что при этом у Медичи был еще и свой «кардинал», вернее, аскет-книжник, духовник-практик, обладавший уникальной широтой взглядов и особым мировоззрением, способствовавшим утверждению свежих идей.

Современное Житие преподобного Андрея Рублева (составлено в 1980-е годы) не случайно описывает события в Звенигороде так: «Услышал князь Юрий Звенигородский об иконах Андреева письма и восхотел у себя в Звенигороде собор Святого Успения украсить благодатными образами. И пришел преподобный Андрей, сей чудный смиренный старец, и поклонился князю, и, по благословению святого Саввы игумена, написал Деисус для соборной церкви и другие многие иконы. И в сем Деисусе красоту совершенную явил в образе Спасове и иных. Таковых же образов не бывало до того времени».

Отмеченный в этом Житии Савва Сторожевский — как настоящий вдохновитель Звенигородского чина — это уже настоящий прорыв в нашей отечественной истории — и светской и церковной.

Не прошли здесь мимо преподобного.

Хотя и в дальнейшем — можно надеяться — теперь это уже будет трудно сделать.

Небесный Звенигород как таинственный символ Гипотеза 15

И увидел я новое небо и новую землю; ибо прежнее небо и прежняя земля миновали.

Откровение Иоанна Богослова

Взыскание правды, Града Божия, Китеж-Града, скрывавшегося от зла, разве пропало в нас?

Иван Шмелев

К читателю: это лишь предварительные рассуждения, не более, но они имеют право служить основой для некоторой гипотезы.

Заголовок, приведенный чуть выше, может вызвать некоторое недоумение. О чем это речь? Поэтому я вновь предлагаю читателю предварительно краткое резюме, которое поможет сразу представить суть того, что в более развернутом виде будет изложено ниже.