Савва Сторожевский

Маркелл Безбородый повествует напоследок, когда мы достигли конца времен: «После этого пришел в обитель Святой Троицы благоверный князь Георгий, сын великого князя Димитрия, и с большой просьбой обратился к блаженному Савве, чтобы пошел с ним в город Дмитров и помолился и дал благословение дому его, ибо Савва был его отцом духовным. Он же, не уклонившись от просьбы его, пошел с ним, желая исполнить прошение его… Князь поклонился, любезно… говоря: «Великого в тебе молитвенника к Владыцыче обрел, честный отче, и крепкого помощника в сражениях, ибо знаю, что твоими молитвами победил врагов моих». Преподобный же старец со смирением ответил ему: «Благой и милосердный Бог видев твое благочестивое княжение и смирение сердца твоего, и любовь, которую оказываешь убогим, и сего ради дал тебе такую победу… Ибо ничем так не приближаемся к Богу, как милостью к нищим. Если будешь милостив к ним до конца, то жизнь добром утвердишь и будешь наследником вечных благ». И так множество других поучительных слов изрек ему из божественных писаний. Князь все это слушал сладостно, влагая в сердце свое… И с той поры стал доверять ему еще более, чем раньше».

Осенью 1374 года большое количество подвод, нагруженных разными яствами, подарками, бочками с пивом и вином, двигалось с разных сторон по направлению к городу Переяславлю. Великий князь Московский Дмитрий Иванович неожиданно пригласил некоторых других русских князей в гости. Поводом послужило торжество — рождение 26 ноября в семье князя очередного сына (третьего, если считать одного покойного младенца). Приглашенные именитые гости не подозревали, что празднование рождения и крещения нового наследника окажется длительным событием, постепенно превратится в нечто вроде большого съезда, на котором будут приняты важнейшие для Руси решения, повернувшие на сто восемьдесят градусов политику, военную историю и будущее страны.

Тот, кто бывал в музеях Московского Кремля, наверняка посещал знаменитый Архангельский собор, где погребены многие русские князья, великие князья и цари вплоть до эпохи Петра Первого. Они лежат тут, и память о них хранится в потомстве. Нет только одного царя — Бориса Годунова. Прах его покоится в Троице-Сергиевой обители.

Справа, почти у самого входа, можно увидеть фреску на стене, а под ней — надгробие с надписью: «Князь Юрий Звенигородский». Много было великих и удельных князей на Руси, но не всем хватило место в Кремлевском соборе. Князь Юрий Дмитриевич достоин лежать здесь хотя бы по той причине, что пусть и не долго, но он был по закону и по праву, которые ему пришлось доказывать и словом и оружием, великим князем Московским (Владимирским), то есть главой исторического Русского государства. Нынче, волею истории и в результате разрушений, учиненных в XX веке в Московском Кремле, продолжают лежать неподалеку — в том же Архангельском соборе — мощи двух русских святых: матери князя Юрия — великой княгини Евдокии (в монашестве — Евфросинии), а также его отца — князя Дмитрия Донского.

Но вернемся в Переяславль, в тот далекий год рождения князя-младенца Георгия. Город у Плещеева озера был славен своей историей. Имя его связано с Александром Невским — победителем. Эта символичность была крайне важна для того момента. Кроме того, старинный град находился неподалеку от Троицкого монастыря, что по дороге на север от Москвы. Потому и настоятель Троицы — Сергий Радонежский — также прибыл на общую встречу.

Именно он и крестит младенца, нареченного в честь дня святого Георгия Победоносца — Георгием, в простом произношении — Юрием. Событие было не совсем обычным. Скорее наоборот. «И беаше съезд велик в Переяславли, — рассказывает летопись, — отьвсюду съехашася князи и бояре; и бысть радость велика в граде Переяславле, и радовахуся о рожении отрочати».