Савва Морозов

В характере Зинаиды Григорьевны было немало примечательных черт. В чем-то она даже походила на своего супруга: своевольная, предприимчивая, с хорошим чувством юмора, она, по отзывам современников, держала себя с большим достоинством, не выказывая лишних эмоций ни в разговоре, ни в движениях. 3. Г. Морозова отличалась прямотой в суждениях, смело высказывала нелицеприятные для собеседника мысли, но делала это в такой форме, что на нее не обижались. Современники так отзывались об этой черте характера Зинаиды Григорьевны: «Присущее ей чувство юмора, чувство русского эмоционального восприятия жизни, уверенность в своей правоте и небоязнь сказать прямо в глаза человеку то, что она о нем думает, сохраняя при этом добрые с ним отношения, ее жажда жизни делали ее необыкновенной».[160] А по свидетельству ее внука, «Зинаида Григорьевна была… человеком, достойным уважения: прямым, решительным… Умела она трезво судить о своих поступках».

Бог не обидел Зинаиду Григорьевну умом, житейской сметкой и природным остроумием. Эти качества своей жены Савва Тимофеевич высоко ценил. Правда, ум ее был не слишком глубок — сказался недостаток полученного в родительском доме образования. Зинаида Григорьевна, чувствуя колоссальную разницу культурного уровня между собой и мужем, старалась восполнить этот недостаток, усиленно занимаясь самообразованием. По словам исследователей, «став женой С. Т. Морозова, Зинаида Григорьевна окружила себя учителями французского и английского и очень быстро, благодаря природным способностям, превратилась в достаточно образованную женщину». В круг ее общения входили видные политические, научные, общественные деятели, а также люди искусства — и те нередко считались с ее мнениями. По словам самой Морозовой, она нередко общалась с министром финансов С. Ю. Витте. «С[ергей] Ю[льевич] бывал у меня со своей женой, Мат[ильдой] Ивановной, и когда я ездила в Ялту, то всегда заезжала к ним. С[ергей] Ю[льевич] обыкновенно говорил со мной о делах, всегда спрашивал моего мнения, на что я всегда шутливо отвечала: «Ну что я, баба, понимаю?» А он отвечал: «А все-таки, скажите ваше мнение».[161]

Ум Зинаиды Григорьевны Морозовой отмечали многие ее современники. В одном из писем 1903 года Антон Павлович Чехов характеризовал ее как «женщину добрую и неглупую». Незадолго до этого Чехов гостил у Морозовых на их даче в Покровском, и, по словам самой Зинаиды Григорьевны, «сначала он был со мной очень застенчив, но потом он стал понемногу отходить и так как… мы оба рано вставали, то стали пить кофе внизу на террасе, и он ко мне привык… После кофе мы обыкновенно переходили в большую комнату, садились с ним на угловой диван, который был широким и с массой подушек, и сидя на диване, А[нтон] Щавлович] каждый раз мне говорил: «А знаете, 3[инаида] Г[ригорьевна], если бы у меня был такой диван, я бы сидел на нем целый день и дремал». Говорили мы с ним обо всем и отлично друг друга понимали».[162] Это свидетельство тем более ценно, что А. П. Чехов разбирал людей и нередко сбегал от скучных собеседников. К. С. Станиславский также с уважением отзывался об уме Зинаиды Григорьевны, хотя некоторые другие ее качества будили в нем раздражение. В октябре 1903 года, после возобновления в репертуаре МХТ чеховской пьесы «Три сестры», Константин Сергеевич писал ее автору: «Зинаида Григорьевна с компанией была также в театре… Восхищалась пьесой и целый антракт вспоминала о Вашем визите к ней. Говорила умно и тонко».[163]

В отличие от Саввы Тимофеевича Зинаида Григорьевна не была человеком замкнутым. Напротив, бойкая, энергичная, острая на язык, в отношениях с людьми она чувствовала себя как рыба в воде. Ей нравилось «выходить в свет», участвовать в многолюдных мероприятиях — балах, приемах, благотворительных концертах — и вообще бывать на виду. Причем она не просто участвовала в тех или иных мероприятиях, но и проявляла организаторский талант: устраивала благотворительные концерты, многолюдные приемы, участвовала в деятельности благотворительных комитетов. П. А. Бурышкин вспоминал о Зинаиде Григорьевне с большим уважением: «Мне доводилось с ней встречаться по городским благотворительным делам. Помню один комитет, где она с большим искусством председательствовала». Как благотворительница Зинаида Григорьевна приносила обществу немалую пользу: только на нужды Московского городского общественного управления в 1898–1913 годах она пожертвовала более 74 тысяч рублей.[164]

Иными словами, 3. Г. Морозова любила то, чего ее супруг старался избегать, — купаться в общении с людьми. Но чрезмерная общительность жены не мешала Савве Тимофеевичу наслаждаться ее обществом. Морозов считал необходимым для жены иметь своего рода пространство свободы, где она занималась бы тем, что приносит ей удовольствие. Поэтому «к гостям жены Савва относился с должным уважением, но почти никогда на… приемах не присутствовал, ссылаясь на дела и занятость».