Саврола

— Здесь затронуты мои интересы. У меня тоже есть враги. Вам очень хорошо известно, в какой кошмар превратилась бы моя жизнь, если бы меня не защищала тайная полиция. Я только помню, с кем и для кого делались эти вещи. Возможно, я слишком поспешно принимаю решения, но всему есть предел, даже в отношениях между… — Мигуэль хотел сказать «друзьями», но в последний момент заменил его словом «сообщниками».

— Мне безразлично, как вы это называете. Что вы конкретно можете предложить?

— Филистимляне, — ответил Мигуэль, — прикончили Самсона, но прежде Далила была вынуждена остричь ему волосы.

— Вы хотите сказать, что ей следует умолять его об отказе от борьбы?

— Нет, я думаю, что это было бы бесполезно, но если бы он был скомпрометирован…

— Но на это не согласилась бы уже она. Думаю, с этим у нее возникли бы трудности. Если только она будет знать причину.

— Считаю, что нет необходимости посвящать ее во все детали. В конце концов можно найти другой объект и познакомить его с ним. Это вызвало бы у нее удивление.

— Нет, вы действительно законченный негодяй, — тихо произнес президент.

Мигуэль улыбнулся так, словно получил комплимент.

— Это дело настолько серьезно, что обычные нормы приличия и чести просто отбрасываются. Особые случаи требуют особых мер, — сказал он.

— Но она бы никогда не простила меня.

— Только вам дано право прощать и миловать. Ваше милосердие побудило бы вас простить человека, не совершившего преступление? Вам нужно только сыграть роль ревнивого мужа и позднее признать свою ошибку.

— А как же он?

— Представьте себе, в каком положении оказывается великий народный лидер. Патриот, демократ… словом, почти святой. И вдруг его обнаруживают в объятиях жены тирана! Такой позор вызовет негодование многих людей. Более того, представьте себе, как он будет умолять о пощаде, валяться в ногах президента, — чудесное зрелище! Это унизительно не только для политика, но и вообще для любого человека. Подобное осмеяние попросту уничтожит его.

— Вполне возможно, — задумчиво произнес Молара. Эта перспектива вызывала у него удовольствие.

— Так и должно быть. Это единственный шанс, который я вижу. И это ничего вам не будет стоить. Скорее наоборот: каждая женщина втайне польщена ревностью мужчины, которого она любит, даже если он — ее муж.

— Откуда вам все это известно? — спросил Молара, глядя на уродливую тощую фигуру и блестящие волосы своего соратника.

— Я знаю это наверняка, — ответил Мигуэль с самодовольной ухмылкой. При этом страсти, написанные на лице его, были настолько омерзительны, что президент почувствовал отвращение к нему.

— Мистер секретарь Мигуэль, — сухо произнес он с видом человека, который уже принял решение, — я прошу вас больше не говорить об этом деле. Ваше предложение свидетельствует скорее об уме, а не о благородстве души.

— По официальной манере вашего превосходительства я вижу, что нет необходимости в упоминании этого вопроса в дальнейшем.

— У вас имеется доклад сельскохозяйственного комитета за прошлый год? Отлично! Пожалуйста, составьте для меня краткое изложение этого документа; мне нужны некоторые факты. Страну можно поддерживать, даже если мы потеряем капитал; речь идет о значительной части армии.

Таким образом неприятная тема была отброшена. Они оба поняли друг друга: им обоим угрожала опасность.

После того как президент закончил утренние дела, он поднялся, направляясь к выходу. Но прежде он обратился к Мигуэлю и резко сказал:

— Для нас очень желательно узнать, какой курс намерена проводить оппозиция в связи с заседанием сената, не так ли?

— Несомненно!

— Как можно заставить Савролу выступить? Он неподкупен.

— Но есть другой способ.

— Я уже сказал вам, что не может быть и речи о физической силе.

— Существуют и иные методы.

— Ведь я приказал вам никогда не говорить об этом снова, — сказал президент.

— Так точно, — сказал секретарь, продолжая писать. Он принял последние слова президента как сигнал к началу осуществления намеченного плана.

Сад, в который вышел Молара, был одним из самых красивых и знаменитых в стране. Здесь все растения отличались особенной роскошью благодаря плодородной почве, жаркому солнцу и обилию дождей. Для него был характерен изысканный беспорядок. Жители Лаурании не были поклонниками красоты, основанной на четком расположении равного количества небольших деревьев симметричной формы, отличающейся математической четкостью. Их не привлекало воссоздание геометрических фигур, включающих узкие тропинки, обсаженные живыми изгородями. Они не были просвещенными людьми, и их сады демонстрировали полное презрение к геометрической четкости. Их сельские пейзажи отражают красочные цветовые и световые контрасты на фоне приглушенных оттенков зелени. Согласно их идеалу садоводства каждое растение должно расти привольно и благодатно, обласканное щедрой природой. Оно должно стремиться к совершенству, словно произведение искусства. Даже если не удавалось создать художественное произведение, оно по крайней мере радовало своей красотой.