«Сатурн» почти не виден

Рудин написал: «Сообщите Маркову, что со мной произошло осложнение, я был отправлен с эшелоном пленных. Бежал. В настоящее время нахожусь у… — тут Рудин сделал пропуск. — Снова выхожу на прежнюю цель».

— Сами вставьте, у кого я нахожусь…

Бородачи вместе прочитали написанное Рудиным, переглянулись. Помолчали. Командир отряда встал.

— Хорошо. Сейчас передам, но до получения ответа ты останешься здесь.

— С удовольствием, — улыбнулся Рудин.

Командир вышел из землянки, комиссар предложил Рудину поесть.

— Не отказался бы. За двое суток я съел только кусок каменной лепешки, — сказал Рудин.

— У Ведьмака? — улыбнулся комиссар.

— У него.

— Не удивляйтесь. Когда вы были у него, там были и наши люди.

— Хорошая работа, — рассмеялся Рудин. Вернулся командир отряда.

— Сейчас передадут.

Теперь из землянки вышел комиссар, но вскоре вернулся, неся кусок сала и каравай черного хлеба.

— Чем богаты, тем и рады.

Рудин еще не успел поесть, как радист принес ответ на радиограмму:

«Ваше сообщение передано Маркову. Оставайтесь в отряде до получения указаний от вашей базы, которые мы передадим вам немедленно по получении».

И еще одна радиограмма адресовалась командиру отряда Нагорному:

«Находящемуся у вас человеку окажите полное доверие и необходимую помощь. Алексей».

Глава 11

Второй день после ухода Рудина был на исходе. И хотя Марков отлично понимал, что рано ждать от него каких бы то ни было известий, освободиться от — нервного напряжения ему не удавалось.

Вечером пришел Савушкин. Он ходил на разведку района, где, по данным, полученным из Москвы, гитлеровцы строили большой аэродром.

В свое время, когда Марков формировал оперативную группу и первый раз поговорил с Савушкиным, у него сложилось о нем неважное впечатление. «Паренек легковесный, на серьезное дело посылать нельзя», — решил Марков. Он сказал об этом комиссару госбезопасности Старкову, а тот немедленно вызвал к себе непосредственного начальника Савушкина и спросил у него, зачем Маркову рекомендован несерьезный человек.

— Могу сказать одно, — ответил начальник, — если Савушкин останется у меня в отделе, буду очень рад, это мой лучший работник.

Он рассказал об операциях, самостоятельно проведенных этим «несерьезным», смешливым работником. В них рельефно был виден настоящий Савушкин — живой, умный и острый человек.

— Да, да, я вспомнил его, — сказал Старков. — Вы напрасно, товарищ Марков. Савушкин действительно цепкий работник, а главное — имеет на плечах собственную голову.

Маркову пришлось извиниться перед начальником Савушкина…

И впоследствии, когда в Москве шла подготовка группы, Марков сам убедился, что не зря начальник считал Савушкина лучшим своим сотрудником. Все же один недостаток у него был, хотя Марков и не очень был уверен, что это действительно недостаток. В характере Савушкина жила азартность: он, как шахматист авантюрного стиля, в любом деле искал ходы к обострению и усложнению. Для него не было большего удовольствия, чем придумать по ходу дела неожиданный поворот.

Вот и сейчас, увидев вернувшегося с задания Савушкина, Марков по его весело блестевшим глазам угадал, что Савушкин доволен своей разведкой и что у него случилось что-то неожиданное и интересное.

— Во-первых, данные Москвы абсолютно точные: немцы строят там большой аэродром, — докладывал Савушкин. — Сказать точнее — переоборудуют и расширяют наш военный аэродром. Одну бетонную полосу они уже заканчивают, другую — обводную — сделали наполовину. Во-вторых, я познакомился там с полковником инженерных войск Конрадом Хорманом — личностью абсолютно исключительной. Более тупого и ограниченного человека я не встречал за всю свою жизнь. Мне повезло…

— Нельзя ли конкретнее? — прервал Савушкина Марков. — Я сейчас очень занят.

— Рудин? — с наигранной беспечностью спросил Савушкин и, видя, что Марков отвечать ему не собирается, сказал: — Есть конкретней. Когда я пойду туда второй раз, я могу сделать, на выбор, следующее: а) притащить полковника сюда, б) попросту его ликвидировать, в) позаимствовать его портфель. И как резерв — привлечь его к работе на нас.

— Нам исключительные дураки не нужны, — сухо обронил Марков.

— Он дурак во всем, что не касается его инженерных дел, — пояснил Савушкин. — А в своем деле он, надо думать, специалист высокого класса. Он сказал мне, что за строительство Темпельгофского аэродрома в Берлине награжден орденом, и даже показал мне этот орден — он носит его в заднем кармане брюк в замшевом чехле.

— Как вы с ним познакомились? — спросил Марков.

— На почве ревности, — последовал мгновенный ответ. И затем Савушкин рассказал историю своего знакомства с немецким военным инженером.