«Сатурн» почти не виден...

Зилов впал в состояние оцепенения. Аксенов с тревогой наблюдал за ним. О чем он сейчас думает? Он же прекрасно понимает, что ни он, ни Гуреев, если даже тому станет известно, что Зилов действует не по своей воле, ничего предпринять не смогут. Немыслим даже простой побег. Сделать они могут только одно: если Гуреев везет с собой новый шифр радиосвязи или какой-нибудь проверочный пароль, он сможет его утаить. Но и это совсем не будет означать немедленного прекращения игры: в «Сатурне» могут предполагать, что Гуреев не дошел и поэтому точка «Зилле» работает прежним шифром и не знает проверочного пароля.

Аксенов посмотрел на часы, и этот его жест точно пробудил Зилова.

— Сколько осталось? — быстро спросил он, и Аксенов в его темных глазах увидел решительность.

— Сорок минут.

— Как тянется время! Ну а если он все-таки не придет, нашему ожиданию конец?

— А чего же ждать больше? Ведь и ему условие о пяти днях известно.

— Лихо ему будет, если его что-то задержало в пути и он до Москвы доберется только завтра, — не без злорадства сказал Зилов.

— Ничего. Пойдет обратно.

— Это не прогулка по парку, — усмехнулся Зилов. — Чего у этого человека на двоих, так это упрямства и злости. Я сейчас вспомнил, как он однажды издевался надо мной, обучая настойчивости. Называл меня… — Зилов остановился, точно в последнее мгновение не решаясь сказать, но потом, скривив лицо в недоброй улыбке, произнес: — Сопливым романтиком называл. И в пример настоящей воли рассказал о себе, как он однажды почти двое суток просидел по горло в болоте и благодаря этому спасся.

— Ну теперь, если он явится, песенка его спета, — сказал Аксенов, еще раз давая Зилову понять, что и он и Гуреев бессильны что-нибудь сделать.

Зилов промолчал.

Они вышли из ворот на улицу и направились к вокзальной площади. Зилов шел впереди. Шагах в двадцати за ним с рассеянным видом шагал Аксенов. Он знал, что с момента их выхода на улицу за Зиловым неотрывно следит не одна пара внимательных глаз.

У входа в здание Ярославского вокзала Аксенов увидел Чувихина и, подойдя к нему как к незнакомому человеку, спросил, нет ли у него спичек. Протягивая ему коробок спичек, Чувихин тихо сказал:

— Он уже четверть часа вертится возле метро.

Да, Гуреев уже дважды прошел мимо того места, где должна произойти его встреча с Зиловым. Высматривал, нет ли чего подозрительного, не готовят ли ему здесь засаду. Второй раз он мимо места встречи прошел без трех минут девятнадцать. Наблюдатели отметили любопытную ситуацию. Была минута, когда Гуреев шел навстречу Зилову и они могли встретиться. Но буквально в десяти шагах Гуреев вдруг повернул обратно, и они пошли один за другим.

Гуреев тогда, идя навстречу Зилову, увидел его и, круто повернувшись, поймал себя на мысли, что ему в лице шагавшего навстречу Зилова что-то безотчетно не понравилось. И тут же разобрался: ему не понравилось спокойствие Зилова. Когда у него самого нервы были взвинчены до предела, ему пришлась не по душе спокойная физиономия сопливого романтика. С чего бы?..

Быстро и успевая все видеть, он снова прошел мимо станции метро и сделал очень хитрый маневр. Как раз в это время Ленинградский вокзал выплеснул на площадь густой поток приехавших в Москву пассажиров. Гуреев врезался в поток и протиснулся к стоянке автомашин. Здесь он мгновенно сговорился с шофером-леваком, сел в его зеленую «эмку» и умчался в неизвестном направлении. Это видел наблюдатель, стоявший на трамвайной остановке напротив вокзала, Весенин, подключившийся к операции всего четверть часа назад. Он заметался, не зная, что предпринять. Оперативные машины находились неблизко. Пока он до них добежит, Гуреева и след простынет. Зеленая «эмка» уже промчалась под железнодорожным мостом и свернула влево.

На его счастье, возле вокзала остановилась легковая машина, из которой вышел генерал. Весенин подбежал к генералу, предъявил ему свое удостоверение и попросил предоставить ему машину.

— Поезжай с товарищем, — приказал генерал своему шоферу, — а потом возвращайся в хозяйство.

Почти целый час Весенин гонял по городу, бросаясь за каждой «эмкой» зеленого цвета. Но почти все военные машины были покрашены в этот цвет, и Весенин понял всю бессмысленность таких поисков. Шофер привез его назад, на вокзальную площадь, и Весенин вернулся на свою точку у трамвайной остановки.

Первое, что зафиксировал его взгляд, была зеленая «эмка», стоявшая возле Ленинградского вокзала. В ней сидели двое: шофер и пассажир на заднем сиденье. У Весенина заколотилось сердце. Он почему-то был уверен, что это та самая «эмка», хотя никаких ее конкретных примет он не знал. Чутье не обманывало Весенина.