Сатир и нимфа, или Похождения Трифона Ивановича и Акулины Степановны

– Да я уж и то… Ведь я Андреяна-то приказчика отказала, а на место его племянника своего беру. Вот скоро приедет из деревни. Андреяна отказала, а Василию за почтительность десять рублей подарила.

– Так и следует, Акулина Степановна, так и следует. Впрочем, что же я кофей-то? – вспомнила Катерина. – Выпить да и бежать. А то ведь сама крышу с дома снесет, кричавши. Ужас какая горлопятина! Ты о чем же, милая, меня расспросить-то хотела?

– Ах да… – спохватилась Акулина. – В разговорах-то я было и забыла. Покажи мне, душечка Катерина Афанасьевна, как мне новомодную-то шляпку на себя надевать, что вчера купили. А то я боюсь, как бы не перепутать. Завтра пойду в ней к обедне, так чтобы не надеть шиворот-навыворот. Долго ли до греха! Ведь отродясь я этих шляпок-то не нашивала.

– Мудрости большой нет.

– Ну, как сказать… Можно и не тем концом надеть. А ты уж покажи мне, как по самому новомодному фасону надо.

– Ну, то-то. Разика три я при тебе надену, как следовает, тогда и попривыкнешь.

Начинается надевание шляпки перед зеркалом. Катерина суетится около Акулины.

– Пройдись-ка теперь в ней, пройдись-ка… – говорит она. – Вот так. Только уж ты не очень с ноги-то на ногу переваливайся.

– Сем-ка опять шубу надену, да в шубе… Не надеть ли уж и платье матерчатое?

– Платье-то уж зачем же? Платье завтра наденешь.

– Ну ладно. А завтра-то я и браслетку надену. Ведь он мне и браслетку подарил. Вот я тебе сейчас ее покажу. Вот…

Акулина достала браслет.

– Прелесть, прелесть что такое! – хвалила Катерина. – Тереби с него, Акулинушка, тереби. Умрет, так, по крайности, помянуть его будет чем.

– Да я уж и то.

– Подбирай его к рукам, подбирай… Браслетку подарил – проси скорей часы с цепочкой. Ну-ка, надень-ка браслетку-то на руку.

Надевается браслет, потом шуба. Акулина опять прохаживается по комнате. Катерина сидит и допивает чашку кофею.

– Ну, ин бежать мне домой. А то сама раскричится, – говорит она наконец.

– Постой… – останавливает ее Акулина. – Я еще тебя кое-что хочу спросить.

– Ну?

– Расскажи мне, милая моя Катерина Афанасьевна, как надо дамой настоящей новомодной быть, а то мне чтобы не перепутаться.

– Дамой? – протянула Катерина. – Ну, дамой немудрено быть.

– Однако все-таки… Ведь вот завтра у нас Рождество… К Трифону Иванычу будут всякие разные гости приходить, так мне чтобы в самом разе быть и под даму потрафить. Как в настоящих-то домах дамы действуют?

– Очень просто. Во-первых, целый день ты должна быть в параде одевшись и сидеть на диване с книжкой. Ты грамотная?

– Нет, милая, неграмотная.

– Вот это-то плохо. Ну, коли неграмотная, то сиди и на картах гадай, а нет, так ешь что-нибудь… Хочешь – пастилу ешь, хочешь – орехи кедровые грызи. На обеденном столе закуску накрой из разных сортов и выпивку всякую поставь. И пусть она целый день стоит.

– Ладно. А самой сидеть?

– Сама сиди. Принесет почтальон карточки поздравительные – вели ему двугривенный на чай дать, а карточки вынь из конвертов и положи на тарелку.

– Там, где закуска?

– Нет, нет… Тарелку отдельно поставь. Поставь на видном месте. Вон хоть там, перед зеркалом. А ежели публика поздравляющая будет приходить, то проси садиться и заводи политичный разговор.

– А целоваться с мужчинами не надо?

– Не надо, не надо. Целуются только в Пасху. Ты просто только руку подай и сейчас такие слова: не хотите ли, мол, выпить и закусить.

– А самой не есть и не пить за компанию?

– Нет, не ешь и не пей. Модные дамы не едят и не пьют при публике. Да и понатянуться можешь, если со всяким-то прикладываться, а это не модель.

– Вот политичные-то разговоры я не умею…

– Да ничего нет трудного. Одного спросишь: где вы изволили быть у заутрени? Другого: были ли перед праздником в театре? Третьего, который ежели постарше и посолиднее, спросишь: почем гусей к празднику покупали?

– Только и всего?

– Только и всего. А скажут тебе комплимент – не стыдись и рукавом не закрывайся.

– Как? Как ты сказала? Что скажут? – спросила Акулина.

– Комплимент.

– Это что же такое обозначает?

– Ну, к примеру, похвалит кто-нибудь твою красоту, так ты рукавом глаза не закрывай и отвечай с улыбкой так: «Полноте… Какие вы насмешники!»

– И больше ничего? – спросила Акулина.

– Да ведь там глядя по обстоятельствам. Так вперед обучить нельзя. Одному гостю надо одно сказать, чтобы было к месту, а другому другое.

– Вот к месту-то чтобы сказать, милая девушка, у меня и не выходит.

– Ну, как-нибудь попривыкнешь. Сразу ведь нельзя. Однако прощай. Пора мне. И так уж чувствую, что ругательски изругает меня моя полковница.

Катерина поднялась с места и расцеловалась с Акулиной. Акулина бросилась ее провожать на лестницу.

XIII. Нимфа укрепляется

Праздник Рождества. Трифон Иванович отправился к обедне в приходскую церковь. Отправилась и Акулина, навьючив на себя все имевшиеся у ней наряды. Вышли они не вместе, но на дороге Акулина догнала его.

– Как вы спешите, так просто даже удивительно! Словно на пожар, – сказала она.

– На молитву спешить – не грех, а вот с молитвы – дело другое, – сухо отвечал Трифон Иванович.

– Я-то за вами еле успела.