Сатана в церкви

Корбетт умолк и выдернул молоденькую весеннюю травинку. Искоса он взглянул на Элис. Та сидела выпрямившись и смотрела вдаль.

— Итак, все сообщество переполошилось. А теперь разберемся с двумя переменными элементами в нашем существовании — со временем и человеческой волей. Немало людей сошлось в тот день в церкви Сент-Мэри-Ле-Боу. Сначала юноша Симон — днем подмастерье, а по ночам подавальщик и шлюха в тайном заведении для мужеложцев. Наверно, он любил Дюкета, поэтому, когда новость о смерти Крепина и бегстве Дюкета распространилась в Чипсайде, Симон побежал в церковь. Войти, как все, он не мог, ведь его заметили бы, и он влез через узкое окошко. — Корбетт немного помолчал. — Что случилось потом, можно только догадываться, потому что Симона тоже убили, однако полагаю, что и он и Дюкет устроились в темном углу. Там мальчик заснул, а Дюкет пошел к алтарю. В это время появились караульные. Беллет запер дверь снаружи, а Дюкет, как положено, изнутри. Прежде чем уйти, священник дал ему хлеба и кувшин вина, и ювелир должен был дожить до утра, так как по закону ему ничего не грозило. Но не тут-то было. Его убили!

— Почему убили? — перебила его Элис. Из-за непомерного напряжения ей хватило сил лишь на эти два слова.

— Что ж тут непонятного? Зачем Дюкету совершать самоубийство, если он прибежал за защитой? Ну, в крайнем случае вскрыл бы себе вены. У него был при себе кинжал, да и повеситься там можно в более удобном месте. На самом деле именно железный штырь убедил меня в том, что его убили.

Сплетя пальцы, но не убирая рук с колен, Элис подалась вперед:

— Почему штырь?

— Слишком высоко, — ответил Корбетт. — Или, если угодно, Дюкет для него слишком мал ростом. Понимаешь, я измерил труп. Дюкет никак не мог дотянуться до прута. И алтарь показался мне слишком чистым, словно тот, кто стоял на нем, отличался особой аккуратностью. Или убийцы обмотали башмаки тряпками.

— Тряпками!

Элис повернулась лицом к Корбетту, злобно сверкая глазами, в которых уже не было и тени улыбки.

— Да, тряпками, — сказал Корбетт, отводя взгляд и незаметно кладя руку на кинжал под плащом. — Башмаки убийц были обернуты тряпками, которые заглушали шум.

— А как они проникли внутрь? Ты сказал, что церковь заперли.

— Они и не проникали. Пришли еще засветло и не уходили оттуда. Возможно, Дюкет просто не заметил их со своего места. Пришли и спрятались в стенной нише около входа. Дюкету, естественно, такое и в голову не могло прийти. А когда стемнело, убийцы вышли из укрытия и повесили его, опоенного вином, которое ему дал Беллет, после чего опять спрятались. Возможно, они сунули ему в рот кляп, поэтому во рту у него остался лоскуток, и связали ему руки, поэтому у него синяки. Убийцы совершили одну непростительную ошибку. Они не знали, что в церкви находится мальчик. Вероятно, единомышленники Крепина явились уже после того, как он влез в окно, а так как Дюкет и он были в дальнем темном углу, то его проморгали. Тем не менее слежка продолжалась, и, когда я встретился с Симоном, было решено, что мальчик слишком много знает и его надо убрать.

Корбетт умолк и поглядел на Элис, но она как будто не слышала его.

— Так или иначе, наутро караульные сломали дверь, и сопровождавший их словоохотливый священник вовсю отвлекал их внимание, разглагольствуя о злополучном Дюкете, пока убийцы не выбрались из церкви на пустые улицы Чипсайда.

Элис повернулась к Корбетту и обеими руками вцепилась ему в плечо. У нее было белое, как алебастр, лицо, и на лбу сверкали капельки пота.

— А убийцы? Кто они?

Корбетт поправил выбившуюся у нее из прически прядку волос и провел пальцем по щеке.

— До того, как его убили, Симон сказал, что видел двоих. Великана и карлика. Понимаешь, убийцы не знали, что он в церкви. — Корбетт заглянул в глаза Элис. — Великан — это Питер, и тебе ли, Элис, об этом не знать? Он был там. Он закрепил веревку и, как настоящий палач, затянул узел под левым ухом несчастного. Дюкет не смог бы так. Откуда у ювелира, собравшегося свести счеты с жизнью, такие навыки? Тебе известно, что Питер был там, потому что ты тоже была там вместе с ним!

Хью Корбетт коснулся ее руки и почувствовал, что она стала ледяной.

— Это тебя, маленькую, в плаще и капюшоне, Симон назвал «карликом». Ты была с Питером. Я догадался об этом, когда в последний раз видел тебя в «Митре». Мне показалось странным то, что ты назвала Ранульфа моим телохранителем, ведь я этого не говорил. Он сбежал из «Митры», как только увидел Питера. Ну же, Элис, как ты узнала?

Сцепив руки и опустив голову, Элис повернулась к нему спиной.

— Вы все придумали, господин чиновник, — еле слышно проговорила она. — У вас нет доказательств и нет свидетелей.

— Почему же нет? Есть. Скажем так, они есть у тебя!

Элис повернулась, в ярости щуря глаза. Кожа у нее на скулах натянулась — обуреваемая страстями женщина словно постарела. Губы растянулись в злобной усмешке. Но у Корбетта на лице не дрогнул ни один мускул.

— Я сам дал их тебе. Черные шелковые нитки!

— Они же с застежки! — не выдержав, крикнула Элис.