Сатана и Искариот. Части вторая (окончание) и третья

С трудом я вылез из своей норы. Позже я узнал, что провел ночь в арестантской для строптивых членов команды. Я последовал за своим «добрым другом» по двум очень узким и крутым трапам, а потом оказался на верхней палубе шедшего под всеми парусами корабля. Вокруг нас ничего не было видно — одна вода. Меня отвели на корму, где уже поджидал капитан. На нем были очень белые брюки, на голове — обшитая золотыми галунами фуражка, а лицо обрамляли огромные усы и клинообразная борода. Он взял меня за плечи, несколько раз повернул, потом проверил мои мускулы и крепость рук, осклабился, словно кошка на мышь, которую собирается вот-вот проглотить, и спросил: «Откуда ты?» И на этот, и на все последующие вопросы я, не колеблясь, отвечал только правду, потому что при одном взгляде на его физиономию ложь застывала у меня на устах. «Ты, кажется, тот еще фрукт, но тобой займутся. Я намерен взять тебя юнгой. Вот стоит боцман, которому ты будешь подчиняться. За любое неповиновение получишь порку. Ну, а теперь пошел вон!» Боцман, на которого он указал, выглядел еще ужаснее капитана. Он взял меня за руку и потащил за собой, потом дал в руки горшок с дегтем и указал на канат, который болтался за бортом судна. От меня, ни разу в жизни не видевшего моря, потребовали» чтобы я висел за бортом и мазал его дегтем с наружной стороны. Я отказался, и тогда меня привязали к доске и лупили так долго, пока я не лишился от крика голоса. Мне стало так грустно, как никогда еще в жизни не было, и это еще мягко сказано. Мы направлялись в Вест-Индию, где-то разгружались и загружались снова, но меня на берег не пускали, да к тому же запрещали общаться с каждым, кто там побывал. Потом мы пошли в Бостон, оттуда — в Марсель, затем — в Саутгемптон и наконец — снова в Америку, на этот раз — в Нью-Йорк.

— Дорогой мой, зачем же вы все это терпели?

— Потому что я боялся, что меня просто убьют.

— Ба! Вы просто ничего не соображали. В море вы, конечно, были в безраздельной власти капитана, но в любой гавани вы могли найти возможность освободиться.

— Даже если меня силой удерживали на борту?

— Даже тогда. На судно ведь приезжают разные чиновники. Вам достаточно было только обратиться к одному из них, и он бы помог.

— На такое я не осмелился, потому что был беглецом. Но в Нью-Йорке я все же освободился. Капитана возненавидели двое матросов, которые были поумней меня. Ночью они тайком удрали на шлюпке, прихватив меня с собой. Побег удался, и я вышел на американский берег свободным человеком. Сначала я спрятался подальше, чтобы меня не увидели ни капитан, ни кто-нибудь из его сыщиков. В день нашего побега жители города что-то праздновали и никто не работал. Я отыскал строящийся дом и забрался туда, намереваясь выспаться, потому что длительный отдых был мне даже нужнее, чем еда и питье. Проснулся я уже вечером. Я был голоден, но тем не менее продолжал лежать, потому что, во-первых, я все еще боялся капитана, а, во-вторых, мне пришла в голову мысль: не найду ли я работу на стройке.

— Это вы отлично придумали. Только работа могла вас спасти.

— Да, я это, пожалуй, хорошо понимал. Корабельная школа, пройденная мною, была ужасной и сломила меня. И вот я решил ждать до следующего утра. Очень рано пришли каменщики и плотники. Я обращался ко многим из них, но они не понимали по-немецки, пока наконец я не встретил пруссака, уроженца окрестностей Кенигсберга. Он представлял себе Америку страной, заполненной горами золота, и вот… стал здесь подносчиком кирпичей. Благодаря его хлопотам, я получил ту же работу. Она была нелегкой, но дело пошло. Я жил исключительно бережливо и к зиме отложил больше сотни долларов. На эти деньги я отправился в Филадельфию, чтобы там заняться своим первоначальным ремеслом.

— Но вы же сказали, что ничему не выучились!

— Конечно, если пользоваться понятиями наших соотечественников. Но я узнал, что такое разделение труда. В Филадельфии я поступил на фабрику, где каждый рабочий умеет выполнять всего лишь одну операцию. А для этого не надо быть опытным сапожным мастером. В течение целого года я пришивал носки. За это время я накопил триста долларов и поехал в Чикаго, чтобы там поступить точно на такую же фабрику. Там я, конечно, долго не остался. Я хотел чему-нибудь научиться, но при разделении труда это оказалось невозможным. Я встретил одного ирландца, также сколотившего небольшую сумму. Он знал страну гораздо лучше меня и предложил мне отправиться вместе с ним на Запад бродячим торговцем — они легко зарабатывают деньги. Я согласился. Мы перебрались через Миссисипи, сложили свои капиталы, закупили товары и отправились вверх по Миссури. За два месяца мы распродали все товары и удвоили свой первоначальный капитал. Были сделаны еще четыре таких поездки, пока мой компаньон внезапно не исчез, прихватив не только свои, но и мои деньги.

— Ага! Тогда вы снова смогли спокойно заняться пришиванием носков к ботинкам!

— Я брался за другие дела, за все, что мне предлагали, работал прилежно, но больше не смог сделать никаких сбережений. С отчаяния я подался в золотоискатели.